В управлении по шлюзованию Дона новая маленькая семейная неприятность:
— Пропали важные документы.
С письменного стола в кабинете заведующего хозяйственной частью инженера Проскурнина исчезли договоры с поставщиками курного угля, антрацита, муки, сапог...
В крестьянском быту могла корова языком слизнуть.
Но в кабинете заведующего хозяйственной частью не то, что коровы, посторонние люди без доклада не допускаются.
Документы могли только затеряться или их взял свой человек.
Зашел в кабинет папиросу у сослуживца попросить, взглянул на кипу бумаг и решил взять почитать:
— Дома читать нечего. Надоело «Арабские сказки» читать.
А инженер Проскурнин ищет документы.
Курьеры не знают, что им и делать:
— Документы искать или холодный пот с инженерского чела вытирать?
Шелестит в архиве бумага, пыль вздымается со старых шлюзовых дел, скрипят дверцы шкафов.
— Отыскиваются документы.
Трудно искать документы новой формации среди старых бумаг.
Третий год шлюзы строятся, еще ни один из шлюзов не закончен, а бумаги исписаны кипы.
Будто, <sic!> управление призвано обеспечить нас до седьмого колена бракованной бумагой.
Продать на пуды, так даже правнуки заворачивали бы вяленую тарань в шлюзовые бумаги.
Задыхаются в архивной пыли инженеры, но ищут документы.
Найти документы необходимо.
Потому, что управление по постройке шлюзами <sic! — вместо:
«шлюзов»> в эпоху инженера Водарского было угрожаемо по подрядчикам.
Инженеры Водарский, Липенский и Маевский преданы в руки следственной власти.
После них нужно держаться осторожно.
Можно без драки попасть в лихие забияки:
— Ратники второго разряда из управления шлюзами.
Ищут документы...
Пойди после доказывать, что дешевле трудцати <sic! — вместо: «тридцати»> восьми копеек антрацита нельзя было купить.
Что курной уголь куплен лучший по качеству и подходящий по цене.
Счастливы инженеры, что документы пропали, <sic!> не первого апреля, а то бы злые шутники слали в газеты объявления:
— Пропали важные документы из управления по шлюзованию Дона. Не доставившему их по назначению будет выдано приличное вознаграждение.
Были бы инженеры Водарские, а шутники всегда найдутся.
Мнительным инженерам могут сниться дурные сны. Надо на ночь законы выносить из комнаты.
В законе за растраты и подлог — арестантские роты; за уничтожение документов — бубновый туз.
За утрату бумаг — всего-на-всего — выговор.
Выбор, положим, нетрудный, но при мнительности можно с ума сойти.
Мне, впрочем, исчезновение документов представляется очень просто:
— Взял свой человек почитать.
Задержал документы лишний день:
— Про антрацит прочитал, а до муки не дошел. Завтра на место положу.
А завтра инженер Проскурнин уже в дальнем плавании по шкафам.
То к одному пришвартуется, то к другому отчаливает.
Любопытный испугался, в зобу дыханье сперло, гнева Проскурнина боится и документов не возвращает.
— Как-нибудь подкину.
Он-то подкинет, а сколько архивной пыли наглотается пока инженер Проскурнин.
Курьеры говорят:
— Жаль инженеров. Ажно стонут.
Думаю, если стоны инженеров положить на музыку — плакать
можно.
Потеряла я колечко, потеряла я любовь.
Не приведи Бог еще, если инженер Водарский во сне является.
— Шлюзовым атаманом я был, много денег казенных убил... Пред судом за меня помолитесь.
<= «Приазовский край», 1916, № 142 (1.06.), с. 2>
