СКАЗКА-БЫЛЬ О МЫЛЬНЫХ ПУЗЫРЯХ (А МОЖЕТ, И
«Нет правды на земле,
Но нет ее и выше»
Шекспир, «Гамлет»
Какой-то проказник выдул много-много мыльных пузырей. Они летали по воздуху в полном беспорядке, одни сразу лопались, другие поднимались высоко над землей и даже скрывались из виду. А эти два соединились и, странное дело, не лопнули.
Как только поженились, немедленно сами стали выдувать пузыри. Но они не знали, как это делать. Поэтому у них сначала ничего не получалось. И хотя им было хорошо, когда они выдували, ни одного пузырика они не выдули. Однако пузыриха вскоре смекнула, что к чему, и из трубочки, в которую они дули по очереди, с трудом, медленно, вылез пузырик. Он был небольшой, но очень толстый и крепкий. Болел, конечно, всеми детскими болезнями, но после них становился еще крепче и толще, потому что хорошо и помногу ел.
Однажды в гостях у одной из своих многочисленных бабушек съел 13 с половиной пирожков, чем привел в восторг другую бабушку, которая и сообщила эту замечательную новость заказным письмом пузырихе-маме. Пузырь-папа не разделял общий восторг, но сыном был очень доволен. Во-первых, потому, что это — сын, а не дочь; во-вторых, потому, что все единодушно признавали несомненное сходство отца и сына.
Одним словом, пузырь-папа постоянно требовал от пузырихи-мамы еще одного пузырика. Один-то он, известное дело, ничего не может. А та, вспоминая, какие ужасы испытала во время первого выдувания, злилась и отказывала. Потом же вообще стала огрызаться: «Кормить-то чем будешь? Если б не моя мама (была, как и у всех нормальных мыльных пузырей, у пузыря-папы мыльная теща) и этого б не выкормили и не одели прилично. А мебель в дом кто купил? Ты, что ли? Тебе б только выдувать, а зарабатывать кто будет?»
Призадумался пузырь-папа: как заработать побольше денег, чтоб выдуть еще один мыльный пузырь? И нашел выход. Он слышал, что за границей платят шальные деньги. Но где она и как туда перелететь? Говорят, что там, на этой самой границе, стоят огромные пушки и расстреливают не только самолеты, а даже всякую мелкоту: воробьев, скворцов и даже пчел, если они перепутают свой и чужой улей.
«Но я же мыльный пузырь, и если подняться высоко в небо да Бог даст попутный ветер, может, и не заметят меня пушки», — размышлял пузырь-папа. — Уж очень я хочу, чтоб было у меня два пузыря. Тем более, что этот уже большой и какой-то не такой, как прежде; ест, правда, по-прежнему много, толстеет на глазах. Но все время молчит, молчит как-то тяжело«.
В общем, отважился пузырь-папа на нелегальный перелет границы. Пузыриха же мама аж побелела от злости: «Ты куда собрался?! Тебя растреляют, а я останусь одна. Чем кормить его буду? Видел, сколько он съедает?!»
Но пузыря-папу остановить было уже нельзя. Что только не делала пузыриха-мама, даже разводом пригрозила, а потом, что еще хуже, сказала, что даст срочную телеграмму на границу. Но на пузыря-папу ничто не действовало, и он полетел.
Летел два года и сколько страху натерпелся — не расскажешь даже в сказке. Одна граница чего стоила! Поздновато, но заметили-таки его пушки (дело ночью было). Как запалят — небо светлым становится, и его видно. Перестанут палить — он еще выше взлетает. С Божьей помощью перелетел границу и позже выяснил, что ему ангел-хранитель по имени Козёл здорово помог.
А потом уже легче стало. Мыльный пузырь летел над невиданными странами, реками и морями. И так осмелел, что стал опускаться низко-низко, даже в магазины залетал. Почувствовал веселых людей, обращал внимание на красивые дворцы, чистые города, множество необыкновенных машин. В одной из них решил возвратиться, когда заработал много денег. Лететь с деньгами опять через границу не рискнул. В машине он спрятался под сиденьем и в таком виде пересек ужасную границу. Ну, а как это случилось, поднялся в воздух и — домой.
В первую же ночь он и счастливая пузыриха-мама взяли заветную трубочку и выдули совсем маленький пузырик. Но каково же было пузырю-папе, когда на утро он обнаружил, что это вовсе не пузырик, а пузыриха! Столько трудов, опасностей, отдано больше двух лет жизни, и — на тебе: пузыриха. Да еще какая-то красная, длиннорукая, длинноногая, голова маленькая и голая.
Пропотел пузырь-папа, но жене ничего не сказал, потому что у дочери были глаза. А у других мыльных пузырей глаз не было. И смотрели эти глаза прямо в сердце папы-пузыря. И папино сердце ответило этому взгляду веселым учащенным стуком. А дочь будто услышала этот стук, улыбнулась, и эта улыбка сделала ее очень красивой. «Веселочка», — решил пузырь-папа. Так ее и назвали.
Все мыльные пузыри не имеют имен. А эта — с именем. Через некоторое время пузырь-папа понял, что дочь не обычная пузыриха: ее вовсе не интересовала еда, но она очень любила смотреть на переливающиеся разноцветьем папины и мамины бока, а от брата глаз не могла отвести, потому что он был не такой, как она. Папу и маму она тоже очень любила. Особенно папу: она танцевала, когда тот приходил с работы, и тем выражала ему свою любовь. Одним из постоянных увлечений было создание коллекции из разноцветных стеклышек. Но наибольший восторг вызывали цветы. Кажется, Весёлочка могла собрать прелестный букет даже на помойке.
Пузырь-сын, между тем, тяжело переваливаясь с курса на курс, получил верхнее образование. Теперь его было не узнать: высокий, стройный (ноги только коротковаты), широкоплечий, с роскошной окладистой бородой — он производил впечатление молодого кандидата каких-то очень сложных наук. Есть стал меньше, но зато самое вкусное, курил дорогие сигареты, был душой любой компании таких же мыльных пузырей, каким был сам, потому что умел вызванивать на гитаре и даже при этом петь. Но главным его достоинством стали вдруг появившиеся глаза. Они были грустными, как у умных, глубоко настрадавшихся людей. Вот эти глаза в сочетании с дорогой сигаретой между пальцами руки, которой он держит чашечку кофе — все вместе должно было производить основное впечатление.
Оно и производило, но в доме царило беспокойство. Первой заволновалась мыльная теща, поскольку не смогла найти, как бы ни искала, деньги, которые она складывала в пачки и прятала в разных местах. Так вот, одна пачка упузырилась. Потом забеспокоился пузырь-папа: его оштрафовали в автобусе за безбилетный проезд. А билета он не мог купить потому, что в кармане не оказалось денег, которые, он точно это помнил, были приготовлены с вечера. Наконец, настал черед загрустить и для пузырихи-мамы, она не нашла сразу двух хрустальных шариков, подаренных Весёлочке крестными отцом и матерью.
Но все они были воспитанными мыльными пузырями и держали при себе свои подозрения, боясь оскорбить ими респектабельного пузыря-сына.
Вскоре, однако, пропала коллекция разноцветных стеклышек у Весёлочки. И так как в последнее время отношения между пузырихой-мамой и пузырем-папой основательно испортились (он по-прежнему мало зарабатывал, а «заграничные» деньги кончились), то пузыриха-мама сказала, что это пузырь-папа пропузырил коллекцию. И наверное с этим охотно согласилась бы и пузыриха-теща, которая всегда считала, что дочь ее достойна более выгодной партии, но тут произошло нечто неожиданное. Пузырь-сын сказал: «Это я взял коллекцию, так как мне нужны были деньги. Я и впредь, если мне понадобятся деньги, буду брать их, ни у кого не спрашивая разрешения».
Возмущение пузыря-папы не имело границ. Но пузыриха-мама обвинила именно его в том, что их сын стал таким: какой уж год не работает, ворует, врет и наглеет. «Все это потому, что ты гонишь бедного пузырика из дома», — р-р-рыдала пузырих-мама.
А Весёлочка проронила: «Если он взял мою коллекцию, то мне жалко его, а не коллекцию».
Всё в доме пошло наперекосяк. Все стали обвинять друг друга в тех грехах, которые на них и не лежали. Больше всех страдала мыльная теща. За чужой счет и за счет невероятного своего нищенства (питалась тем, что оставалось после родственников, иногда и в кастрюлю для отходов незаметно запускала руку, ходила в лохмотьях, экономила на всем) она скопила немалое состояние. И вот это состояние на глазах стало таять. Тогда она обвязалась оставшимися деньгами и, когда все заснули, решила вылететь в форточку. Но деньги оказались так тяжелы, что она камнем полетела вниз и упала на асфальт. Ясное дело, лопнула. Ну, а денег к утру, конечно, не стало. Мыльное влажное пятнышко подсохло. И ничего от мыльной тещи не осталось.
Пузырь-сын теперь переключился на родителя, но у того ничего не было. Все, что зарабатывал, отдавал жене, а та вкусно кормила пузыря-сына, чем вызывала негодование пузыря-папы.
Вот за это негодование сын и возненавидел родителя. А еще за то, что не давал воровать, за то, что заставлял работать. Но главное — за то, что перед другими мыльными пузырями выставлял его обычным мыльным пузырем, а не каким-то особенным, с глазами, которые, как оказалось, он сам нарисовал.
От бессилия и злости пузырь-сын лопнул. Лопнул, но перед тем поклялся во что бы то ни стало отомстить отцу. Но как? Известное дело, сам себя не надуешь. Помогла пузыриха-мама, собрав по капельке, не дав ни одной из них просохнуть, сыночка вновь. Ох, и худющий же он вышел. «Ну, это уж пустяки, откормлю», — решила счастливая пузыриха-мама. И откормила. Да какого! Сама перестала есть вовсе. Пузыря-папу стала бить и отнимать у него еду, даже из дома пыталась выгнать. Пузырь-папа с горя запузырил горькую. Вот тут-то возродившийся пузырь-сын и решил привести свой приговор в исполнение.
Когда, напузырившись, родитель спал, он его связал, а потом прикоснулся кончиком иголки к животу отца. И не стало еще одного мыльного пузыря.
Весёлочка все это видела, она вообще все видела. Глаза-то только у нее и были настоящие. В ту же ночь она взлетела на небо и стала звездочкой.
Пузырь-сын вынес из дома всё, а пузыриха-мама стала совсем маленькой, больной и сморщенной, как запечённое яблоко, старушкой. Вскоре пузырь-сын женился. Но жена была такая же, как он. А пузыриха-мама уже не могла ничего делать. Она только лежала и вздыхала, если были силы. Никто из троих не мог себя прокормить. Мама — потому что не было сил. Пузырь-сын с женой — потому что не умели работать. Больная пузыриха, видя голодные муки сына и невестки, однажды сказала: «Сынок, ешьте меня». Оба так проголодались, что сразу же набросились на еду. И съели мать.
Квартира стала абсолютно пустой, и только два мыльных пузыря кое-как перекатывались по полу, все более худея и худея.
Вскоре их тоже не стало: неизвестно, куда делись.
Звездочка смотрела на все это с поднебесья и вздрагивала — всхлипывала. А слезинки капали на землю. Люди же думали, что идет теплый осенний грибной дождь, и радовались.
Люди-люди-люди, разве ж можно радоваться, если Весёлочка плачет!
Санкт-Петербург, декабрь 1994г.
