«Лауреат Ленинской премии поэт Егор Исаев, на семинаре которого учился в Литинституте Дмитрий Алентьев, так представил своего ученика на страницах «Литературной России»: «Донская степь — вот первооснова его поэтического слова. Люди в степи, их дела, их мысли. И ещё — отчий дом, детство, соловьи на всю степь, на всю любовь к родному Дону, Донщине („ЛР“ № 49, 2.12.1983 г.). В этих словах выдающегося мастера современного стиха — все нынешнее творчество молодого донского поэта. В представленной рукописи органической, живой предстаёт бескрайняя донская степь с её суровым и милым каждому поэтическому сердцу пейзажем, с её мужественными, вошедшими в поговорки, присказки и песни, людьми — донскими казаками, с ее историческим славным прошлым и блистательным нынешним днём...»
Такими словами начинает Б.Н. Куликов рецензию на рукопись будущей книжки Дмитрия Алентьева «Тёплая волна». Отзыв был написан в 1986 году, когда она готовилась к изданию в Москве. Но книжка не вышла и, соответственно, рецензия тоже нигде не была опубликована. Прошли годы. Молодому тогда автору в этом году исполнилось шестьдесят. Став свободнее в делах служебных, Дмитрий решил все же заняться изданием своих стихов и составил книжку «Тёплая волна» в соответствии с теми рекомендациями, которые получил когда-то от глубоко почитаемого им Бориса Николаевича Куликова.
Имя Дмитрия Алентьева у нашего районного читателя не на слуху. Поэтому коротко представим его. Родился и жил в самой что ни на есть донской глубинке, хуторке Верхний Калинов Константиновского района. Примостился он в глубокой балке, разрезавшей собой степь в сторону Северского Донца. Семья простая, крестьянская. Мать и отец, управившись на скотном базу да на пасеке, любили по вечерам петь под балалайку. Два сына, Петя и Митя, всегда были рядом. Оба трудолюбивые, а у Мити к тому же открылся талант к сочинительству. Стал работать в «районке» «Донские огни», а когда отслужил срочную на границе, уехал в Москву поступать в единственный в стране Литературный институт. И известный советский поэт Егор Исаев взял его на свой курс.
Каждый год летом приезжал молодой поэт в родной хуторок. Только здесь воздух малой родины дарил ему настоящую радость вдохновения:
От поля Куликова,
Сквозь годы и века
Ко мне приходит Слово,
Большое, как река...
В эти же годы Дмитрий Алентьев знакомится с Борисом Николаевичем Куликовым. На стареньком мотоцикле «Восход» по пыльной грунтовке, пересекая балки, добирается он до Константиновска и дальше, уже по асфальту — до Семикаракорска. Поэты быстро находят общий язык. Дмитрия заражает мощь куликовской поэтической речи. Нет, он не пытается ему подражать — в этом нет смысла. «Но я смотрел, как он мастерски строит строку, — вспоминает сегодня Дмитрий Васильевич, — как рифмует её. Но больше всего влиял на меня его дух, его характер. И в стихах, и в жизни он был неповторим!»
Дмитрий Алентьев издал несколько стихотворных сборников, получил диплом Литинститута. И снова обратился к Б.Н. Куликову за рекомендацией ко вступлению в Союз писателей СССР. И, конечно же, получил её. Хочется привести ниже весь текст этого документа, который Дмитрий вот уже 30 лет хранит в своём личном архиве. Как пример того, как вдумчиво и внимательно относился Борис Николаевич к молодым литераторам. И как легко, свободно, без стандартных оборотов и штампов он пишет официальный документ.
Р Е К О М Е Н Д А Ц И Я
Мне довелось рецензировать первую рукопись молодого поэта Дмитрия Алентьева. В ней было много наивного, не техничного, но за всем этим проглядывалась свежесть восприятия мира, недюжинные способности автора поэтично говорить о своей земле, Доне, Родине — горячо, самобытно. Конечно, меня, сына Дона, привлекло в неведомом мне стихотворце и его донское происхождение, и трудовая биография /судя по стихам, Алентьев из крестьянской, казацкой семьи, работал, как и я, штурвальным на комбайне/, и сыновья влюбленность в наш легендарный, песенный край. Но не только и не столько чувство землячества заставило меня рекомендовать рукопись к изданию. На Дону много пишущих о Доне вяло, без душевного трепета, без сердечной боли и радости — мне показалось, что Дмитрий Алентьев не таков. Рад, что не ошибся! Первая же книжечка его стихов «Родниковая степь», вышедшая в 1984 году в издательстве «Молодая гвардия» /библиотечка журнала/, была отмечена на Всесоюзном литературном конкурсе на лучшую первую книгу молодого автора премией имени А.М. Горького! Алентьев был участником VIII Всесоюзного совещания молодых авторов.
«Приложил» я руку и к выходу в ростовском книжном издательстве 2-й книги стихов Алентьева «Зорю бьют перепела», предисловие к которой написал наш замечательный поэт, человек мудрый и требовательный, Егор Исаев. Это говорит о многом!
Дмитрий Алентьев — профессиональный литератор. Он пишет не только стихи, но и рецензии, очерки, рассказы да и работает в отделе поэзии журнала «Пограничник».
Всё сказанное выше об Алентьеве дает мне основание с чистым сердцем, от всей души рекомендовать его в члены нашего творческого союза.
Борис КУЛИКОВ
20 — X — 87 г.
Членский билет № 02682,
выданный 26 — XII — 69 г.
Куликов Борис Николаевич, член правления Ростовской областной писательской организации, член редколлегии ж-ла «Дон», лауреат премий ЦК КПСС, ЦК ВЛКСМ, ВЦСПС за лучший очерк, лауреат областных премий.
346630, Семикаракорск, Космонавтов, 55, кв. 2.
Однако литературная судьба Дмитрия, вступившего в Союз писателей, в дальнейшем оказалась тесно связана с журналистикой и издательским делом. С начала восьмидесятых до конца девяностых работал в журнале «Пограничник» и в книжно-журнальном издательстве «Граница», потом — в культурном Центре федеральной пограничной службы России«, с 2002 года возглавлял отдел в редакции журнала «Милиция», а спустя несколько лет стал главным редактором этого журнала (в 2012-м журнал выходит под названием «Полиция России»), в 2016 году Д.Алентьев стал заместителем начальника редакционно-издательского отдела Академии управления МВД России, где работает и по сей день. В силу специфики этих изданий их работникам присваивались звания и вручались награды за службу. У Д.В. Алентьева пять медалей и два звания: воинское — подполковник (в отставке) и специальное — полковник полиции (в отставке). Но это как бы другая часть жизни. И на что бы пишущий человек ни отвлекался, поэзия не отпустит его сердце, снова позовёт в дорогу, к своим истокам.
Так и случилось. В этом году решил Дмитрий Васильевич после большого перерыва подготовить к изданию свою очередную книжку стихов, используя именно ту рукопись, которую рецензировал Б.Н. Куликов. И, конечно, добавить к ней стихи последних лет. Намерение его, как видим, совпало с юбилейным годом Бориса Николаевича. И как только настало лето, отправился Дмитрий Васильевич в родные края — погостить к брату в родной хуторок, где осталось всего пять жилых хатёнок, и в Семикаракорск — навестить семью кумира своей юности и почтить его память. Зашёл и в нашу редакцию, напомнил, что ещё в 1984 году наша «районка» публиковала рецензию на его книжку «Зорю бьют перепела». Подарил стихотворение о Семикаракорах той поры, когда ещё по Дону ходили «ракеты».
Скоро пристань... Ранний вечер... (Боги
Берега лепили у реки?..)
То холмы. То скалы. Вспыхнет огибь
Вдруг вдали, в степи, из-под руки.
Поворот. Излучина — как брови...
Радуга — как воз духмяных дынь.
«Мы с тобой одной казачьей крови -
Я, казак, и ты, река-гордынь!»
«Мы с тобой...» — но улетело слово,
Ветер с губ сорвал, такой-сякой...
Мчит «Ракета». Смотрит Дон бедово:
Семикаракорск — подать рукой!
Семикаракорск — звучит важнее
И, о да, значительней куда...
Семикаракоры же — нежнее.
Семикаракоры — звень-вода!
Прав — не прав я? Се-ми-ка-ра-ко-ры! -
Слог каков! Глагол упруг и чист.
И меня поймет без разговоров
Знаменитый Куликов Борис!
Отъезжаем... Снова пристань скоро.
Слышу я — и не могу понять:
Почему ж пристанем — у Раздоров?
У Раздорской у станицы, знать?!
Константиновск — вдруг ловлю на мысли
Я себя, — давно ли городок?..
В города станицы наши вышли,
Словно бы служивый — за порог...
Земляки, меня поймите. Здесь я,
На Донщине, — раз, ну два в году.
Потому-то восклицаю: веси!..
Потому так радостно иду:
Здравствуйте, зеленые станицы
С думою о теплом сентябре,
С тихою колодезной водицей
В звонких ведрах — тут же, во дворе.
Стихотворение не похоже ни на какие другие, не правда ли? У автора свой голос, своё восприятие. И этого не мог не отметить Б.Куликов. Вот что он говорил о стихах молодого Алентьева: «Не пытаясь подражать некоторым модным веяниям в нашей поэзии: условности образов, вычурный рифмовке, стремлению уйти в подтекст (лично мне этот самый „подтекст“ иной раз напоминает „кукиш в кармане“), молодой поэт находит в арсенале добрых российских традиций впечатляющие поэтические средства для выражения своих чувств. Во-первых, это свежесть восприятия, казалось бы, привычных истин...»
Мы сидели седьмого июня сего года на веранде дома Куликовых с Дмитрием и вдовой писателя Марией Дмитриевной, и он вспоминал: «Борис Николаевич принял меня как дорогого гостя, мы с ним смотрели мою рукопись, он читал и тут же что-то подсказывал. Дело это не скорое — засиделись дотемна, оставил меня ночевать. Тем более, у него в день нашей встречи и другие дела были — огурчики солёные в банки закатывал, говорил, что секрет знает, чтоб хрустящие получались, и мне рецепт предлагал. До сих пор жалею, что забыл записать... А гости, помню, шли и шли, и в двенадцать ночи, и в два, и в три. Все с какими-то просьбами и проблемами. Как к атаману, бывало, правда, неформальному. Сколько же энергии у этого человека, — поражался я». А потом вспомнил, как Борис Николаевич вместе с женой и сыном приезжал к нему на хутор. Было это где-то в 1989 году. Тогда он остался очень доволен встречей с хуторскими казаками: пели песни и сличали при этом манеру исполнения «Пчелочки златой». И казачкам калиновским писатель из Семикаракор понравился — душа у него широкая, говорили. Это доброе, весёлое. Было и грустное воспоминание, о московской больнице, где молодой тогда поэт и его наставник встретились в последний раз.
Вечером этого же июньского дня мы посетили могилу Бориса Николаевича, поставили к обелиску живые цветы, сфотографировались. Дмитрий Васильевич уже знал, что на юбилейные торжества в августе его не пустят дела. Но это и не важно. Ведь его память, благодарная память ученика об учителе всегда останется с ним.
Т.КУЛИНИЧ.
Фото автора.
ТЕПЛАЯ ВОЛНА
На арбузном поле -
холод, стынь...
И роса — рассыпчатая, белая.
Пахнёт сладко горькая полынь
Там, где дыни вяжут
переспелые.
В небе светлом звёзды,
как ложья,
А луна — как бочка,
В три обхвата!
Вот в нее пальнуть бы из ружья!
Одарила б всех луна
богато!
Только не вино,
а просто — сок..
Виноградный, озорной -
что надо!
Лишь бы — на здоровье,
лишь бы — впрок.
А потом -
чтоб пела с ветром «Лада»,
На арбузном поле -
холод, стынь,
Бродит сторож
с длинною двустволкой.
Он обходит тёмные кусты,
Он в большом стогу
найдет иголку.
— Здравствуй, дед,
В ответ чуть слышно: «Свят...»
— Я же свойский, дед!
Пригни «хлопушку».
Тут поспели дыни, говорят,
Хоть бы дал ломотик
на покушку.
Деду что -
он очень, очень рад.
Одному скучать
в такую темень...
Он ведет меня за дынный ряд,
В свой шалаш,
где сладко тает время.
Дынный дым
и звезды, словно дыни.
Словно дыня — пламя у костра.
Темной дыней
конь в долине стынет,
Ждет, наверно, дынного утра.
* * *
В тёмно-синем небе
народился месяц -
Маленький, продрогший
и к тому ж бодаст.
Он слетел на крышу,
тихо ножки свесил,
Заглянул, бедовый,
на широкий баз:
За богатым стойлом
добрая буренка
Молоко хозяйке отдает сполна.
В белое ведерко
бьются струйки звонко,
И плывёт по улице
тёплая волна -
И дохнуло летом,
чобором душистым,
Молодой зелёной
сладкой лебедой,
Молодым скобчиным
криком-пересвистом
Да ешё речною
солнечной водой.
Месяц — не тихоня,
месяц — забияка,
В тот же миг корове
показал рога.
Наклонилась Зорька,
заалела маком -
В полное ведерко
стукнулась нога...
Гневалась хозяйка:
«Будь же ты неладна!»
И легонько Зорьку -
этак по спине...
Чтоб была послушной,
чтоб не ела жадно,
Шевелилась чтобы меньше бы
при ней.
Поняла буренка,
поняла бедняжка,
Погрозила в небо
доброй головой.
Наклонилась к стойлу,
повздыхала тяжко
И заела горе горькою травой.
ЖЕНИТЬБА
Захлестнула взглядом,
как арканом...
В дом привел -
домашним и судить.
Растерялась мама:
«А не рано?»
Может, лучше
с годик погодить?
Но отец,
в кулак покашляв глухо,
Всё приметил,
будто невзначай:
«А куда годить ещё,
старуха?
Ничего... В меня пошёл...
Пущай...»
НА ПАСЕКЕ
Вызрели соты медовые,
Тяжестью спелою полнятся.
Ульи — что девки бедовые
В праздник
В натопленной горнице.
№ 49 «Литературная Россия», 2 декабря 1983 г.
