ЕВСЕЕВЫ (дон.) — казачий род ст. Михайловской; по семейным преданиям пришли на Дон во второй половине XVI в. из Новгорода, где до этого времени на службе состояло еще много Донских Казаков, которые неоднократно встречаются в городских актах. В памяти сохраняются Е.:
1) Николай Михайлович, участник войны с Наполеоном и сподвижник атамана Платова; имел все боевые награды того времени, а прохождение его службы записано на 115 стр. послужного списка; начал службу, рядовым, закончил полковником; 15 лет командовал 20-м полком, который получил прозвание «Настюшкина» по имени строгой матери-командирщи, поучавшей своего добродушного мужа туфлей по щекам, став для этого на стул. Будучи слишком грузным при росте в 2 м., последние годы службы ездил перед полком не в седле, а в беговых дрожках.
2) Александр Николаевич — его сын получил первый офицерский чин после обучения в «Дворянском полку»; 29 лет отроду назначен командиром 31-го полка и через четыре года убит в бою с Кавказскими Горцами.
3) Николай Александрович — сын предыдущего; обучался в пензенской гимназии, а потом окончил школу живописи, ваяния и зодчества в Москве; стал известным пейзажистом,
ЕВСЕЕВ Николай Николаевич (дон.) — ст. Михайловской; род. 1-го августа 1891 г. в Борисоглебске Тамбовской губ., там же вырос и окончил гимназию. Во время Первой Мировой войны, уже с дипломом юриста, произведен в офицеры из Михайловского артиллерийского училища; служил в донской батарее, участвовал в Степном походе и в борьбе за Дон в гг. 1918-1920; уйдя в эмиграцию от 1923 г. проживает под Парижем вместе с женой и сыном инженером; часто печатается в казачьих журналах и издал книгу стихотворений «Дикое Поле».
ЕГОРОВ Леонид Кузьмич (дон.) — род. 10 июня 1897 г., ст. Мплютинской; участник борьбы за Казачий Присуд, и эмигрант от 1920 г., состоял в рядах активных казачьих националистов и во время Второй Мировой войны сражался на стороне противников СССР в рядах казачьих частей генерала Доманова: Умер 28 июня 1954 г. в г. Мюнхен (Германия).
ЕГОШКИН Яков Иванович (семиреч.) — род. в 1864 г.; медицинский фельдшер, член Русской Государственной Думы второго созыва.
ЕГУПЕТКА — подхалим, подлиза.
ЕДИНОВЕРЦЫ — старообрядцы, признавшие Правила 27 октября 1800 г.. по которым им разрешалось сохранять древний обряд богослужений и старые книги без поправок патр. Никона, взамен за согласие принимать к себе священников от православных архиереев.
ЕЖЕЛЕТЬ (некр.) — каждый год.
ЕЙ-ПРАВНУШКИ! — утвердительное восклицание: конечно! в самом деле!
ЕЙСК (куб.) — портовый город с таможней на берегу Ейского залива в Азовском море; ж. д. станция; ок. 50 тыс. жителей, две лечебницы, 3 библиотеки, 2 сред. учебных заведения и 30 низших.
ЕЙСКИЙ ОТДЕЛ — административный район Кубанского Края с центром в ст. Уманской; 12.250 кв. клм.; ок. 400 тыс. жителей, большинство Казаков-Черноморцев в городе Ейске и в станицах; Должанской, Екатеринославской, Калниболотской, Камышеватской, Каневской с хутором Придорожным, Кисляковской с хутором Михайловским, Конеловской, Копанской, Кры-ловской, Кущевской, Незамаевской. Новодеревянковской с хутором Албашским, Новолеушковской, Новоминской, Новопашковской, Новороговской, Новорождественской, Новотитаровской, Новощербиновской, Павловской с хуторами Курчанским и Сасыкским, Стародеревянковской, Староплатнировской с хутором Челбасским, Старолеушковской, Староминской, Старощербиновской с хутором Широчанским, Челбасской, Шкуринской, Ясенской.
ЕКАТЕРИНОДАР — столица Кубанского Края; построен Черноморскими Казаками в 1794 г.; перед 1920 г. свыше ста тыс. жителей, 4 лечебницы, 8 библиотек, 6 сред. учеб. зав. и 32 низших; станция ж. д.; местонахождение Кубанского атамана, правительства и Народного Собрания — Рады.
ЕКАТЕРИНОДАРСКИЙ ОТДЕЛ — до 1920 г. административный район Кубанского Края с центром в Екатеринодаре; 8100 кв. клм., ок. 400 тыс. жителей; из них 280 тыс. Казаков, проживающих в тридцати казачьих поселениях: станицах Бакинской, Бейсугской. Васюринской. Воронежской, Георгие Афинской, Динской, Елизаветинской, Калужской, Кирпильской, Ключевой, Кутаисской, Ладожской. Мартанской, Новодмитриевской, Новотитаровской, Пашковской. Пензенской, Пластуновской, Рязанской, Саратовской. Смоленской, Ставропольской, Старокорсунской. Суздальской, Северской, Усть-Лабинской, Черноморской и в хуторах Горячем Ключе, Праздничном и Смоленском. Некоторые поселения носят названия русских городов потому, что станичные служилые общины переселялись из России на Кавказ со старым названием.
ЕКАТЕРИНОСЛАВСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО — учреждено в 1788 г. распоряжением Русского правительства. После разгрома Сичевой республики (1775 г.), казачье имя на Днепре некоторое время было изъято из официального обращения. Запорожцы, оставшиеся по прежним поселениям и хуторам, стали числиться мещанами и крестьянами. Но в 1788 г., благодаря хлопотам старшин Сидора Белого и Антона Головатого, Казаков снова стали называть их прежним родовым именем. Было учреждено Войско верных Казаков Черноморских и Е. к. В., в которое вошли Казаки, находившиеся до этого на положении мещан и крестьян в Екатеринославском наместничестве. К ним же причислены какие то старообрядцы и «разные выходцы», вероятно, потомки булавинцев, скрывшихся в свое время на землях Запорожского Низа.
Е. к. В. было упразднено в 1802 г., а Казаки, его составлявшие, к 1804 году поселены вместе с Донцами на Кавказской Линии в станицах: Воронежской, Ладожской, Тифлисской, Казанской и Темижбекской. Из них сложились первоначальные кадры 1-го Кавказского каз. полка.
ЕЛАНЬ — лесной луг или лужайка в лесу; от этого слова на Дону название станицы Еланской.
ЕЛАТОНЦЕВ Семен Георгиевич (дон.) — род. 3 февраля 1886 г., ст. Кременскоской; инженер, общественный и политический деятель. Окончил Новочеркасское реальное училище и Технологически институт в Петербурге; 1912-13 гг. служил в строительной фирме и заведывал постройкой элеваторов в Оренбурской губ. С началом Первой Мировой войны зачислился вольноопределяющимся в 32-й Дон. каз. полк, в рядах которого вышел на фронт и заслужил за боевые отличия Георгиевские кресты двух степеней, а также и чин прапорщика, но 4-го декабря 1914 г. был тяжело ранен. По излечении перешел на положение инвалида и, с производством в хорунжие, оставлен на тыловой службе заведывающим постройкой лагерных бараков.
После революции 191 г. инж. Е. был делегатом Донского Войскового Круга неоднократно избирался членом Донского правительства, участвовал в создании независимой Донской республики, одно время был помощником министра торговли и промышленности. Уйдя в эмиграцию, первое время проживал в Чехии, а осенью 1925 г. вместе с женой переехал в США, где стад одним из организаторов 06щеказачьего Центра и много лет был его председателем. Одновременно редактировал «Общеказачий Журнал» заложенный при поддержке Американцев в 1946 г. Как журналист подписывался псевдонимом С. Г. Эльф. Умер от болезни сердца 23 июля 1955 г. в г. Энглиштоун, шт. Нью-Джерси. Был женат на Лидии Петровне Антоновой. Казачке ст. Распопинской.
Будучи сторонником федерации Дона с Россией, инж. Е. вместе с тем оставался горячим казачьим патриотом. «Где бы мы не были, — говорил он — мы крепко держимся наших казачьих обыкновений. Поэтому нас можно истребить, уничтожить, но победить, изменить нас, нельзя... Пока в наших жилах течет казачья кровь, никакая революция, никакой коммунизм, никакие гонения и лишения не изменят нашей духовной сущности, не изменят наш вольный свободолюбивый дух, не вырвут из наших душ любовь к свободе, к справедливости, законности, к вере в Бога, не вырвут веру в святость человеческой жизни и личности...».
ЕЛЕНЬ (стар. дон.) — млекопитающееся, парнокопытное животное величиною с годовалого теленка; самцы обладают большими ветвистыми рогами. По русски — олень. В древности Е. часто встречался на берегах Дона и в Приазовье.
ЕЛЕНЬ ПРОНЗЕН СТРЕЛОЮ — древний герб Донских Казаков. Ген. А. И. Ригельман в «Повествовании о Донских Казаках» пишет: «От начала же оное Войско или правительство оного имело и ныне еще имеет небольшую печать с изображением оленя, пораженного стрелою и с надписью вокруг оного: Печать Войсковая, олень поражен стрелою. Оную употребляли да и ныне употребляют по Войску своему. Есть ли что малое какое повеление следует послать, то от Канцелярии, за печатью оной, дьяк на полулисте, то есть в четверть писанное, повеление без закрепы посылает, что приемлется за повеление Войсковое». Следовательно, было достаточно одной печати без подписи дьяка или атамана. Возрожденная в 1918 г. республика, Всевеликое Войско Донское, пользовалась тем же изображением для своего герба, но именовалось оно иначе: «Елень пронзен стрелою». В рамке простого геральдического щита на голубом поле изображался белый олень, пронзенный черною стрелою, а позиции стоящей, с рогами в три и четыре ветви.
Идея герба связана с преданиями глубокой старины. Легенда о таинственном олене, уходящем от охотников, была известна в Подонье (Танаиде) уже в первые века нашей эры и относилась историками к Киммерийцам, Гуннам и Готам. Она записана Прокопием из Кесарии (Война с Готами), Иорданом (Гетика), Созомоном (История Церкви) и некоторыми другими древними авторами. Может быть, не случайно иранское понятие «сака» — «олень» вошло в состав нашего первоначального имени Кос-сака. Кос-сака на скифском языке значило «белый олень».
ЕЛИЗАВЕТОВСКАЯ — станица, расположенная в донской дельте на низменной заливной равнине в пяти клм. от Азова. Е. станица окружена, принадлежащими к ее обществу хуторами. Из них чисто рыболовные: Усть Койсуг, Калузаево, Обуховка, Каэачий Ерик. Рогожкин, Государев, Лагутник. На правом возвышенном берегу Дона крупное рыболовно-земледельческое поселение хутор Синявский с ж. д. станцией, а при степных юртах чисто земледельческие хутора Бирючий и Водянский. Всего казачьего населения свыше 20 тыс. душ.
Весною большая часть станицы заливается полок водою и поэтому дворы расположены только «на юру» без определенного порядка. Окраины сообщаются с центром во время разлива на лодках или по высоким деревянным мосткам, переброшенным через низины. Все хутора имели низшие школы, а в станице, кроме приходской школы и высшего начального училища, перед революцией были основаны первые классы гимназии.
Е. станица основана ок. 1770 г. и населялась добрвольными выходцами из донских низовых станиц, а также семьями Казаков Азовского полка, расформированного в 1778 г.
ЕЛЛИНСКАЯ ВЕРА — по старинному казачьему пониманию это вера древних Эллинов или язычество, в отличие от веры греческой Православия.
ЕЛИСЕЕВ Иван Гаврилович (куб.) — рожд. 1868 г., ст. Кавказской; отец трех сыновей-офицеров; расстрелян большевиками 24 марта 1918 г.
ЕНДОВА — небольшое болотистое круглое углубление на заливной лугу в пойме реки, поросшее талом, камышом, кугой и другой болотистой растительностью.
ЕНИСЕЙСКИЕ КАЗАКИ — небольшая община, возникшая из служилых Казаков, поселявшихся в верховьях реки Енисея.
В 1619 г. они построили Енисейский острог, ставший опорным пунктом для продвижения «землепроходцев» на р. Лену и дальше к востоку. Но через несколько лет оказалось, что одного небольшого укрепления здесь мало и что путь на восток не достаточно обеспечен с юга. Поэтому местный воевода отправился в Москву с просьбой поставить и второй острог. Он там докладывал в «Казанском дворце»: «А только де того нового острогу ставить не послать, и в Енисейском остроге без прибавочных людей быть не уметь, для того что Енисейский острог место дальнее, за всеми сибирскими городы украинный город, и приходы к нему воинских людей частые, да и государевых ясачных людей, которые платят в Енисейский острог ясак, — тем енисейским служилым людям, 100 человекам, уберечь от воинских людей немочно» (С. В. Бахрушин, Научные труды, т. IV, стр. 17).
13 декабря 1626 г. из Москвы в Сибирь пошел приказ: «Велено в Сибири, в Тобольску и в иных сибирсках городах для тое посылки в Качинскую землю на Красный Яр прибрати четыре человека атаманов, да четыреста человек казаков... на том Красном Яру на реке на Енисее поставить острог, а послать тех ново-приборных атаманов и казаков из Тобольска в ту Качинскую землю, указал государь, с Андреем Дубенским» (там же стр. 19).
Однако, свободных Казаков и атаманов в Сибири тогда удалось набрать только 505 человека и эти служилые люди, перенося большие лишения и голод, отражая нападения местных Татар, построили к зиме 1628 г. Красный острог. будущий Красноярск на Енисее.
Таким образом Е. К. выделились из Сибирских в первой четверти семнадцатого века.
Как и все Сибирские Казаки, они происходили из семей тех служилых Казаков, которые за два века эмиграции Дона привязались к богатому лесному северу и не пожелали возвратиться на южные реки с общей казачьей волной. Потомки прежних Донских Казаков пришли сюда с новых мест своего расселения: из Зырянской земли, из северных русских городов Вычегды, Ваги, Холмогор, Устюга, Вятки, Казани и др. В Енисейском и Красноярском острогах, а также в окруживших их деревнях были поселены и Днепровские Казаки — Черкесы, которые попадали в Сибирь как пленные или ссыльные. Иные из Казаков приходили сюда с семьями, другие брали себе жен из тех же казачьих семей или женились на чуземках. За расовой чистотой казачьих сотен, в большинстве случаев, следили сами воеводы. Опыт показал им нецелесообразность «прибора» людей неказачьего происхождения: «А есть, государь в Красноярском, — писал Игнатий Башковский, — при прежних воеводах поверстанные в казачью службу, многие из гулящих людей... а таким, государь, гулящим людям в казачье службе быть незобычно». Он предлагал вместо них поверстать членов казачьих семейств: «А в тех гулящих людей места в казачью службу в Красноярском недорослей и казачьих детей и братьев и племянников верстать есть кого» (там же стр. 62). О том же ходатайствовали сами Казаки и их просьба однажды уже была выполнена в 1680 г., когда последовал указ об устранении из сотен всех иногородних: «Которые люди верстаны из тяглых людей в службу из пашенных крестьян и из посадских и из гулящих людей и казачьи послуживцы», а также «которые верстаны на службу из иногородних служилых людей», — все должны быть «от службы отставлены», а в их место верстать казачьих детей, братьев и племянников родных" (там же стр. 65). Одновременно с этим, многих «воровских» Казаков присылали сюда из ссылки на поселение в качестве пашенных крестьян. Их удаляли из казачьей среды, расказачивали, но судя по актам они все же не теряли прежних племенных связей. Е. К. старались сохранить старые традиции равенства, родственной и общественной близости в службе, но с годами и среди них стала создаваться своеобразная служилая аристократия. Семьи Потылициных, Ковригиных, Терских, Кольцовых, Тюменцевых выдвигались из поколения в поколение на должности старших и младших начальников. Они пользовались авторитетом и влияниями, не только у своей меньшой братии, но и у воевод. Особенно заслуженные получали от царя звание «детей боярских». Среди других это звание имели Василий Многогрешный, ссыльный черниговский полковник. брат опального гетмана и два члена атаманских семей Яков Мстиславович Кольцо и Константин Родионов.
Русским воеводам должны были подчиняться все Е. К., хотя они не раз бунтовались и отдельными партиями уходили дальше на восток. Вообще же, по cловам историка, «в условиях военного стана, хозяином положения всегда было „войское“ с его своеобразным строем военного товарищества».
Гарнизоны Е. Казаков должны были защищать возникающие города и деревни, охранять ясачные племена от нападений их противников, участвовать в сборе ясака, сопровождать в крупные центры, а иногда и в Москву, «соболиную казну», «нести отъезжие караулы» и «дальние проезжие станицы», «гонять» с отписками и донесениями.
Такой порядок их служебного и общественного строя оставался неизменным до XIX в., когда Е. К. были подчинены ведению Иркутского генерал-губернатора, который считался также Наказным атаманом Войск Енисейского и Забайкальского. Войсковое правление Е. Казаков находилось в Красноярске. Оно ликвидировано в конце прошлого века, после чего станицы и поселки начали получать наряды непосредственно из генерал-губернаторства и должны были выставлять из очередных служивых трехсотенный Дивизион несший службы конвоя, а также охраны дорожных трактов и участка границы с Монголией.
После революции 1917 г- Е. К. пытались организоваться по образцу других казачьих Войск и выбрали Войскового атамана. Их община в 25-30 тыс. душ выставила в армию Походного атамана Сибирских каз. Войск одну конную бригаду. После 1920 г соввласть полностью ликвидировала все военные и бытовые черты Е. Казаков.
ЕНТОТ — тот, этот.
ЕПАНЧА (некр.) — плащ, бурка.
ЕПИФАНСКИЙ УЕЗД — административный район Тульской губернии; место Куликовской битвы (1380 г.); от XV в. средоточие Казаков, ушедших от татарских разгромов со Среднего Дона и принявших на себя обязанности военно-служилого люда в соседних русских княжествах. Многие из них впоследствии получили от царей звание «детей боярских», «помещиков», «однодворцев» (по историку Ключевскому, только в одном 1585 г. низшее дворянское звание детей боярских приобрело 289 Казаков из Епифанского уезда). От средины XVI в. Е. у. служил одним из наиболее обильных источников переселения на Средний и Нижний Дон так называемых Верховых Казаков. Позднее оттуда же русские власти переселяли Казаков на Кавказскую линию. Оставшиеся на местах, преимущественно Казаки-дворяне, смешались с русским населением.
ЕРИК — естественная протока. канал, отходящий от главного русла реки и на некотором расстоянии, возвращающийся в него ниже по течению.
ЕРМАК ТИМОФЕЕВИЧ (дон.) — род. в 1540 г., ст. Качалинской; атаман Волгских (Повольских) Казаков и завоеватель царства Сибирского. О детстве и молодости точных данных нет, сохранялись только предания. Его род должен был принадлежать к тем Казакам, которым в конце XIV в. пришлось покинуть Нижний и Средний Дон и разойтись по южным восточным и северным рубежам славянорусского мира. В русских летописях они начинают встречаться от средины XV столетия, а через несколько десятков лет их пребывание на далеком севере нашло отражение в Уставных грамотах Соловецкого монастыря (См. Соловецкий монастырь) и в актах новгородских. Многие из них приняли на себя службу интересам местных русских князей, причем все они объединялись в служилые станицы по признакам родства, свойства или только общности служебных интересов. От Верхнего Дона и до Белого моря за ними сохранялось название Донских Казаков, а их станицы назывались или по городу и котором они находились или по прозвищу их родовых старейшин. Именно, Казаки, попавшие на север, воспитали поколения будущих «землепроходцев», проникших далеко в Азию.
Предание говорит, что Ермак родился на берегах Камы в семье Донского Казака Гимофея Чигина и принадлежал к станице Качалинской. Станица Качалинская могла в то время пребывать на Каме, а придти на Дон несколько позднее. Как член служилой станицы Е. Т. должен был участвовать во всех военных предприятиях Ивана Грозного, начиная со взятия Казани и кончая походами на Речь Посполитую. Поэтому неудивительно, что в «Дневнике» Польского короля Стефана Батория вспоминается и его имя среди служилых Казаков, у которых были: «Василий Янов — воевода Донских Казаков; Ермак Тимофеевич- атаман казацкий». После того, как станица Качалинская обосновалась на Дону, атаман Е. Т. и его станичники перестали считаться с волею своего прежнего нанимателя, государя Московского. Они присоединились к тем Вольным Казакам, которые уже давно хозяйничали на Волге, где собирались и бывшие Ордынские Казаки, и Донские, и Днепровские, и вырвавшиеся на волю служилые, и остатки Казаков Кавказских. Узнав Е. Т-ча ближе, увидев в нем львиное сердце и непреклонную волю прирожденного вождя, все они избрали его своим атаманом, собравшись на Круг у речки Камышенки. Он продолжал брать пошлины с персидских и московских торговых караванов, как это уже раньше было заведено его предшественниками. Не обходилось иногда и без насилий, особенно в случае сопротивления.
Однако Москва, от времени покорения Астрахани (1556 г.), не хотела делиться с кем либо своими хозяйскими правами на р. Волге и действия Казаков рассматривала не иначе, как разбой, хотя и сама иногда была их соучастницей. Например, Астрахань приняла из рук тех же «воровских» Казаков.
В 1577 г. Казаки, во главе с податаманами Иваном Кольцо, Богданом Барабашем и Никитою Паном, разгромили у Соснового острова на Волге нагайское посольство и обесчестили, сопровождавшего его, царского представителя Василия Пелепелицына. Грозный в ответ выслал на них стольника Мурашкина с крупными силами. Ермаку пришлось оставить свои стоянки. К тому же, призывали к себе на Каму местные богачи и почти феодальные владетели Строгановы. Казаки порешили уйти на север. На Каме они договорились со Строгановыми, которым в это время угрожало нашествие сибирских орд, и построили городок для своих семей на речке Сыльве.
Оружием и уговорами Казаки замирили ближайших соседей, а во время борьбы с отдаленными племенами совершали походы и за Камень-Уральские горы. Предание рассказывает, что во время одного из таких выпадов, встреченный шаман предсказал Е. Т-чу гибель от двухголовой птицы. Казачья дружина не сочетала своих действий с планами царского воеводы и потому из Перми в Москву пошли жалобы на их непослушание и самоуправство. Строгановы стали ожидать царского гнева и опалы. Да и само присутствие Е. Т-ча становилось им в тягость: Казаки задумали далекий поход за Урал и не особенно вежливо требовали снабдить их всем необходимым. Отряд увеличился за счет пленных, пребывавших у Строгановых, «ратных людей Литвы. Немец я Татар, и русских людей, буйственных и храбрых предобрых воинов триста человек». В поход собралось 840 человек. Люди старые, больные, жены и дети должны были остаться в казачьем городке, построенном на Сыльве. Именно сюда, по словам летописи, думал вернуться отряд после похода «ко отцам своим и матерям». Связи с Доном еще не укрепились, а на Каме Казаки были и раньше: за шесть дет до прихода Ермака, когда Маметкул громил Пермскую землю, летописец записал под годом 1573: «И Яков и Григорий Строгановы без указа государева своих наемных Казаков из городков послать не посмели». Так что Кама оставалась своим домом.
1-го сентября 1580 г., отслужив молебен, отряд двинулся в путь. Помощниками атамана Е. Т-ча были избраны Иван Кольцо и Иван Гроза, телохранителем его — Григорий Певный, командиром казачьего полка — Богдан Брязга, а начальником мусульман — Махмет. Кроме того было два есаула — Никита Пан и Яков Михайлов, командиры сотен, полусотен, начальники десятков, по одному хорунжему на каждую сотню, три священника, толмачи, писаря, трубачи, сурначи, проводники «да старец бродяга, ходил без черных риз, а правило правил и каши варил и припасы знал».
Шли к Уральским горам, стараясь сохранить тайну своего продвижения. Не раз приходилось обходить кочующих лесных людей, большие и малые орды. Когда наконец перевалили через горный хребет, решили зазимовать в верховьях речки Туры. Тут построили укрепленный городок и разместились в нем, пополняя охотой запасы продовольствия. Кроме съедобной дичи в лесах оказалось множество соболей и бобров. Весной поплыли вниз по реке. Сибирские племена встретили их враждебно. Они часто преграждали им путь, но задержать их не мог никто. Те, кто рисковал напасть, бежали поспешно, напуганные громом огнестрельного оружия, здесь еще невиданного. Потерпел поражение при урочище Басан и племянник сибирского царя Маметкул с толпами своих воинов.
Туземцы перешли к тактике засад и изматывания постоянными боевыми тревогами. Благодаря этому отряд двигался очень медленно и только осенью следующего года появился у слияния Тобола с Иртышом. 26 октября, через четырнадцать месяцев после выступления, потеряв в упорных боях 107 человек убитыми. Казаки заняли Искер, столицу Сибирского царства. Царь Кучум ушел в Ишимские горы и оставил завоевателям все свои сокровища. Утвердившись здесь, Е. Т. покорил соседних Вогулов и стал брать с них дань. Остяки тоже принесли ему дары и обласканные были отпущены с честью. Тогда начали возвращаться, в покинутый ими раньше город, и прежние его жителя — Татары. Возродились торговля и ремесла. По словам историка Карамзина, население области нашло в Ермаке «правителя мудрого, кроткого, справедливого». На всех, кто смирялся перед ним, он налагал умеренную дань и заслужил доверие туземных людей строгостями, которыми пресекал своеволие отряда.
Но несмотря на успехи, Е. Т. и его соратники понимали, что с такими малыми силами, в огне постоянной партизанской войны, им будет трудно удержать этот чужой и враждебный край. Порох и свинец были на исходе, от болезней и ран росли потери в бойцах. Среди других погиб и храбрый есаул Никита Пан. На Круге было решено отправить через Казань посольство к царю Московскому, своему прежнему гонителю.
С этой миссией был снаряжен Иван Кольцо в сопровождении 50 человек конвоя. Он вез грозному Царю неоценимые подарки в золоте, серебре, драгоценных камнях, в шкурах пушного зверя. Но самым значительным даром был занятый Казаками край. Иван Грозный в то время все еще гневался на Казаков, но теперь, получив от них такой богатый подарок, сразу сменил гнев на милость. Москва ликовала: «Новое царство послал вам Бог». Посольство было принято с честью, старые недоразумения забыты, послы одарены деньгами, одеждой, сукнами и отпущены назад с милостивыми словами и грошовым «жалованием» для Казаков и их атаманов. Кольцо повез также в Сибирь хорошую новость о поддержке людьми в припасами: в поход уже собирался полк Стрельцов с воеводой князем Волховским и дьяком Иваном Глуховым.
Между тем Е. Т. благополучно перезимовал в Искере, получил дань с подданых и даже в одном из боев захватил в плен большого татарского полководца, царевича Маметкула. Когда, наконец, вернулся Кольцо с новостями, он оставил его и Михайлова начальствовать в городе, а сам с небольшим отрядом отправился на встречу царскому воеводе.
Однако, князь и его стрельцы не умели преодолевать пространства по казачьи. Атаман прождал их у гор все лето и осень. Стала приближаться зима и он решил возвратиться в Искер. В дороге его захватили морозы и снег. Пришлось оставить челны и пробираться пешком, среди враждебных ордынцев. Когда добрался до столицы, узнал, что Кольцо и Михайлов со многими бойцами погибли во время военных столкновений.
Е. Т. начал третью зимовку и тут около Рождества, наконец, появились московиты с проводниками из жителей Урала. Они пришли в жалком состояния, но хуже всего было то, что по дороге они бросили запасы пороха и продовольствия. Вместо помощи они принесли новые заботы: надо было думать о их пропитании и об уходе за больными. Князь Волховский передал Ермаку царские подарки: два стальных панцыря с изображением двуглавого орла, серебренный кубок и шубу с царского плеча. Измученный далекой дорогой, воевода вскоре умер.
1584 г. начался поголовным наступлением татарских улусов. Три месяца Искер лежал в осаде, отрезанный от всего внешнего мира. Только в июне Матвей Мещеряк навел на Татар ужас и гибель ночной вылазкой. Осада была снята, город вернулся к нормальной жизни, стали прибывать снова азиатские торговцы со своими товарами. 5-го августа явились в Искер ложные вестники вымышленных бухарских купцов с жалобой, что толпы Кучума на реке Вагай будто бы не пропускают их в Искер. Атаман отправился к ним на выручку сам, взяв с собою 50 человек. Он дошел до Вагая и оставался там целый день, но нигде не нашел ни бухарских купцов, на воинов Кучума. Казаки остались ночевать в урочище Перекоп, при впадении Вагая в Иртыш. Тут застала их ночь темная, бурная с проливным дождем. Утомленные поисками, бойцы забыли всякую осторожность. А между тем туземцы целый день ходили по их следам. Пользуясь темнотой ночи, Алей сын Кучума послал в казачий стан своих лазутчиков. Они сообщили, что в казачьих шатрах царит полное безмолвие. Татары налетели на спящих и началась резня. Ермак проснулся от криков и стонов и отбиваясь шашкой побежал к берегу. Прыгнув с кручи, он не попал в лодку. На нем был царский подарок, стальной панцырь с двуглавым орлом и ему не удалось выплыть. Он утонул в Иртыше. Так исполнилось предсказание шамана: птица о двух головах потянула Казака на дно. Это случилось 5-го августа 1584 г.
Е. Т. — натура волевая и деятельная. По обычаям своего народа, он воин. Он не больше авантюрист, чем каждый иной завоеватель тех веков. В его действиях отсутствует дух эгоизма, стремление устраивать дела на основах личной пользы, личного благополучия. Историк Карамзин дает внешний облик нашего великого человека на основании слов сибирских летописей: «Он был видом благороден, сановит, росту среднего, крепок мышцами, широк плечами; имел лицо плоское, но приятное, бороду черную, волосы темные кудрявые, глаза светлые быстрые, зерцало души пылкой, сильной, ума проницательного».
Много спорят о имени Ермак и стараются придать ему какое-то особенное значение, забывая, что в эпоху Золотой Орды и после нее Казаки давали детям имена не считаясь со святцами, а потому и не похожие на наши. Стоит только открыть акты времен Е. Т-ча, чтобы сразу встретить там Казаков с именами Кадыш, Нечура, Сусар, Смага, Гридя и т. п. В разных казачьих обществах и теперь еще сохраняется много родов с фамилией Ермаковых и это значит, что имя Ермак у наших предков было широко распространено
ЕРМАКОВСКАЯ (дон.) -станица Первого Донекого округа при ж. д. станции Тацинская, на линии Лихая-Царицын. Раньше помещалась в 15 клм. от ст. и со «Старой станицы» на нынешнее место перешла в начале этого века. Юртовые земли Е-ской станицы подходят к Донцу и пересекаются речками Быстрая, Фоминка и др.
Юноши в возрасте семнадцати лет начинали получать земельный пай в 10 гектаров и двадцати лет зачислялись в кадры 9-го Дон. полка царской армии. Всего населения станицы и ее 36 хуторов к 1917 г. ок. 50 тыс. душ обоего пола; кроме православных, третья часть жителей старообрядцы и это наиболее крепкие хранителя казачьих устоев жизни. Станичные школы с программой высших начальных училищ, библиотека, больница, торговля продуктами земледелия, табунное коневодство. Наиболее заслуженные и старые роды в станице: Турчаниновы, Евлаховы, Туроверовы, Болдыревы, Крюковы, Герасимовы, Рыковсковы, Еремеевы.
ЕСАУЛОВ Павел Степанович (куб.) — родился 20 июля 1874 г., ст. Ново-Суворовской; генерал майор. После окончания Екатеринодарской Войсковой гимназии и Ставропольского юнкерского училища, с чином хорунжего вышел в Таманский каз. полк. От 1911 г. состоял адъютантом Кубанского Войскового штаба, но с началом Первой Мировой войны откомандировался в Действующую армию. Возвратился на Кубань после октябрьского переворота и участвовал в Корниловском походе. После снова назначен на службу в Войсковом штабе. В 1920 г. эвакуирован в Сербию, где получил службу в министерстве финансов. Во время Второй Мировой войны с Казачьим Станом, где занимал должность председателя военного суда, отступил на запад и в 1945 г. выдан советам из Лиенца. Умер через год на принудительных работах в Казахстане.
ЕСАУЛОВСКАЯ — казачья станица на низменной равнине в пятя клм. от правого берега Дона при речке Аксенец и озере Рыбном; до 1920 г. во Всевеликом Войске Донском принадлежала ко Второму Донскому округу. Кроме самой станицы на ее юрте основалось 35 хутора: Альховский, Асеев, Басакин, Беляевский, Бирюков, Бирючий, Ватажный, Верхне-Гнутов, Воробьев, Генералов, Елкин, Захаров, Киреев, Красный, Крылов, Лазной, Никулин (Акользин), Нижне-Гнутов, Подольховский, Подстепный, Попов. Рычков, Рязанкин, Семин, Сизов, Солоный (Тараскин), Соцков, Тормосии, Улитин, Филатьев, Фирсов, Чаусов, Чикомасий. Всего населения к 1920 г. ок. 30 тыс. душ об. пола, по большей части старообрядцев, при 8 тыс. паевых наделов. из которых каждый в 12 десятин (удобной — 8 дес.). Жители отбывали службу в 5-м Дон. каз. полку.
Центральное станичное поселение, ок. 700 дворов, делилось на части: Рыбная, Городок и Забыстриком. Здесь размещались церковь Архистратига Михаила, старообрядческий молитвенный дом, больница с доктором и фельдшером и 5 школ. Гражданами станицы Е. было несколько исторических лиц: атаман Игнат Некрасов, вождь противников царя Петра во время Булавинского восстания; Донской архиепископ митрополит Гермоген, замученный хорватскими коммунистами в 1945 г.; командующий Донской армии в гг. 1919-20 генерал Сидорин; Е. И. Пугачев взял отсюда себе жену Софью. Заслуженными и уважаемыми родами в станице считались: Киреевы, Максимовы, Сидорины, Поповы, Донсковы, Кирьяновы, Гавриловы, Морозовы, Полубояровы, Беляевсковы, Синятниковы, Алферовы, Титовы.
Станица Е. слыла своими знатоками-исполнителями старинных песен. Из них в наше время славились: О. Напалков, Коняев, Захар Вифлянцев, Марфа, Борис, Алексей, Михаил и Леон Бурняшовы, Емедьян и Анастасия Чекаловы.
По местным преданиям городок Есаулов существовал уже во время Золотой Орды, но только на противоположном берегу Дона. После того как городок обосновался при озере Рыбном, главным сторожевым пунктом от кочевой степи стало служить возвышенное урочище «Осинов Колок». Жители станицы за время ее существования принимали участие во всех казачьих предприятиях. Были они и на Куликовом Поле и в Москве во время Смуты, участвовали в Азовском Сидении, одни из первых поддержали Разина и Булавина. В 1709 г. многие из них ушли с Игнатом Некрасовым в Турцию. Когда в 1793 г. на Среднем Дону забунтовались все недовольные принудительным переселением на Кавказскую Линию, станица Е. стала центром восстания и взята русскими войсками с боя. Захваченные в ней 48 старшин и «пушчие заводчики», 1943 повстанца, все сосланы на поселение в Сибирь.
Также самоотверженно в апреле 1918 г. жители станицы начали борьбу за Дон. выступивши вместе со станицей Суворовской и другими против отрядов красной гвардии. Многие из них пали в боях, многие ушли в эмиграцию и закончили жизнь на чужбине. Оставшиеся на Дону еще не раз поднимали восстания в гг. 1921-24 во главе с Маслановым, есаулом Карцевым, подхорунжим Лысовым. В результате постоянных боевых потерь и большевитских насилий, число жителей станицы так уменьшилось, что в 1924 г. соввласть постановила перевести ее на положение хутора, который назвали именем Степана Разина. В 1952 г. и этот хутор был разрушен окончательно и залит водами искусственно созданного Цимлянского «моря».
ЕССЕНТУКСКАЯ — станица Терских Казаков в Пятигорском отделе при р. Подкумок; ок. 15 тыс. жителей; щелочные минеральные воды, курортная местность.
ЕФРЕМОВ Иван Николаевич (дон.) — род. 6 января 1866 г.; член Русской Государственной Думы третьего и четвертого созывов, депутат Донских Войсковых Кругов, публицист. Получил высшее математическое и юридическое образование; служил мировым судьей, был попечителем гимназии и учредителем на Дону ряда общественных организаций. При Временном Правительстве занимал посты министра юстиции и министра народного призрения.
ЕФРЕМОВА Маланья Карповна (дон.) — третья жена Донского атамана С. Д. Ефремова. Она происходила из скромного казачьего рода и до замужества торговала продуктами на Черкасском базаре. Там ее однажды и встретил атаман. Прельщенный ее красотой и бойкостью, он решил на ней жениться и получил на то ее согласие. Вскоре была сыграна свадьба, с необыкновенной для того времени пышностью. Пировал весь Черкасский город; Всевозможных яств и пития было заготовленно столько, что после на Дону, а затем и по всей России, пошла поговорка, которую до сегодняшнего дня приводят, при наличии слишком обильного угощения: «Наварили, напекли, как на Маланьину свадьбу». Дальнейшая жизнь Меланьи Карповны протекала в сказочном богатстве и роскоши. Три ее сына получили от отца в наследство миллионный капитал, 50.000 десятин земли, стада скота, овец, верблюдов и до 10.000 лошадей. Потомство оставил только ее младший сын — Степан Степанович.
ЕФРЕМОВ Даниил Ефремович (дон.) — рожд. 1690 г.; Донской атаман, сын казненного Казаками старшины Ефрема Петрова. В 1722 г.. будучи полковником, участвовал в походе на Персию; в 1724 г., по поручению Петра I, руководил принудительным переселением Донцов на р. Аграхань; в 1734 г. состоял послом к Калмыцкому хану Донлук Омбо и уговорил его «учиниться» в подданстве Русскому царю; в 1738 г. назначен на пост Донского Войскового атамана. Вскоре после этого назначения начались столкновения между ним и старшинской группой его противников. В Петербург понеслись доносы и подкупы с обеих сторон. Возникновению их иногда способствовал и сам атаман. Он устранил Круг от дел управления и контроля, допускал самоуправство своих сторонников и не брезгал захватом войсковых земель.
В Петербург доносилось, что он ведет самостоятельные сношения с Кубаскими Татарами; распространялись слухи, «будто его превосходительство генерал майор Данило Ефремов отослал на Кубань тридцать бочек пороху». Обвиняли его так же, что он готовит оборону Черкасска и с русской стороны. В 1741г. воронежский епископ доносил Синоду, чго атаман Е. запрещает донскому духовенству подчиняться распоряжениям митрополита, хотя 5-го января этого года получил приказ «в казачьих городках ни в какие духовные дела не вступапь и до чина духовного не касаться». Но он и сам жаловался на воронежского владыку, попиравшего исконные права Донцов. В 1746 г. предписывал Мигулинскоыу монастырю доносить о всех делах прежде всего атаману, а назначенного из Воронежа игумена Игнатия не признавать. К старообрядцам он относился сочувственно и препятствовал русским духовным властям вести на Дону «расследования о раскольниках».
Несмотря ни на что, атаман Е. продолжал пользоваться доверием императрицы Елизаветы Петровны и оставался при власти 15 лет. В 1747 г. царица пожаловала ему «пустовой» Черногаевский юрт длиною 17 верст 250 саж., где он основал большую слободу Даниловку.
Но все же, в результате многих упущений и интриг, в 1755 г. получив чин генерал-майора и звание Командующего Войском Донским, Е. должен был передать пост атамана своему сыну Степану, обязавшись перед императрицей находиться при нем и уделять ему советы и наставления. Такое положение послужило причиной многих недоразумений и ссор. Сын не всегда признавал авторитет отца, а от 1755 г., вообще, старался с ним не встречаться. Письма, которыми они обменивались, полны взаимных обвинений в «коварных происках» и в «злобных гонениях».
Во время Семилетней войны с Пруссией ген. Е. два года командовал полевыми казачьими полками. Окончательно вышел в отставку только в 1759 г., почему то с гражданским чином тайного советника. Через год умер и погребен ва кладбище в Старочеркасской станице. (По материалам кн. А. П. Пронштейн, Земля Донская в XVIII веке. Ростов на Дону, 1961).
ЕФРЕМОВ Степан Данилович (дон.) — род. ок. 1730 г.; сын предыдущего и также Донской атаман. По указу от 12 января 1735 г. наделен званием старшины; в 1755 г. императрица Елизавета Петровна назначила его Донским Войсковым атаманом, с тем однако, чтобы в важных случаях он «поступал по ордерам и наставлениям отца». Степан Данилович такого надзора не переносил и постоянно ссорился с отцом. Около него объединилось и большинство старшин. В годы его атаманства они составили на Дону своеобразную аристократию и пользовались своим положением для личного обогащения. К тому же многие представители этой привилегированной группы заслужили особые милости у правительства, участием в июньском дворцовом перевороте, когда был низложен Петр III и возведена на трон Екатерина II. В эти дни атаман Е. находился в Петербурге. Вместе с Зимовой станицей он совершил «поход на Петергоф» для ареста императора. Этим и объясняется монаршее благоволение, которое после спасало его от крупных неприятностей; императрица не забывала услуг, оказанных ей в решающие дни. Атаману Е-ву прощались такие поступки, которые русское правительство не потерпело бы ни от кого другого.
Он, между прочим, следил за чистотой казачьей крови и не постеснялся издать приказ от 17 апреля 1755 г., запрещающий смешанные браки: «чтобы Казаки, как сами так и дети их на беглых и на протчих великороссийских женках и девках не женились, так же бы и своих казачьих дочерей за великороссийских людей и сказочных замуж не отдавали и к таковому замужеству овдовевших казачьих жен не допускали» (А. П. Пронштейн, Земля Донская в XVIII в.).
«Взяв атаманскую булаву в свои собственные руки, Степан Ефремов оказался человеком не только властным, но и самостоятельным. Тяготясь опекой Петербурга, и постоянным вмешательством русских властей в дела Войска, он решил освободить Дон и добиться прежних свобод, которыми Дон пользовался до царствования Петра Великого». «В 1771 г. Е. подал в Военную Коллегию проект, клонившийся к расширению власти Войскового атамана и предоставлению ему права на более широкое расходование войсковых средств. В связи с этим, однако, в Петербург поступила жалоба, в которой двое донских старшин, Сидор Кирсанов и Юдин, обвиняли атамана в расхищении войсковой казны и провианта, во взяточничестве и в тайных сношениях с кабардинскими князьями и татарскими ханами, что являлось в тот момент государственной изменой, так как Россия вела войну против Турции» (Шарки).
«Военная Коллегия давно косившаяся на слишком большую самостоятельность атамана, воспользовалась доносом для того, чтобы учредить слежку над Ефремовым, для чего командировала в Черкасск генерал-майора Черепова. Этому последнему было приказано наблюдать за действиями атамана и следить за тем, чтобы он немедленно и без проволочек выполнял требования Петербурга о высылке на войну казачьих полков. Властному и самолюбивому атаману пришелся далеко не по вкусу, севший над его душой в Черкасске, генерал и он, обиженный недоверием к нему русских властей, решил «тряхнуть Петербургом» по старине. «Ежели правительство, — заявил он во всеуслышание, — мне не доверяет и прислало следить за мной своих соглядатаев, то я могу с войском уйти в горы и наделать таких дел, что царица меня не забудет. Стоит мне только сказать слово Джан Малику бею, как на Дону ни одна московская душа не останется»... Эта неосторожная похвальба дошла до ушей правительства и из столицы пришел грозный приказ атаману явиться в Военную Коллегию. Выполнить это, однако, Е. категорически отказался, в результате чего пришел приказ генералу Черепову, захватить атамана силой и привести его в оковах на суд в Петербург.
Узнав о распоряжения Военной Коллегии, высокомерный и смелый Е. решил «начхать» на приказ Петербурга и отправился из Черкасска по станицам, чтобы поднять Дон против правительства.
В результате атаманской агитации, в Черкасске и по станицам вспыхнули беспорядки, сам же атаман, как только убедился, что его агитация подействовала и Дон заволновался, уехал к себе в имение «Зеленый Двор», где сказался больным.
Желая воспользоваться его отсутствием, генерал Черепов собрал Войсковой Круг, на котором прочел Казакам указ Военной Коллегии о немедленном отозвании Войскового атамана в Петербург и о том, что все распоряжения атамана на будущее время недействительны и не должны выполняться.
«Казаки, однако, указу не поверили, ссылаясь на то, что на нем не было подписи императрицы и Круг кончался тем, что Казаки обвинили Черепова в подлоге, избили его и потащили к Дону, чтобы утопить. На выручку генералу подоспел Ефремов, которому вовремя дали знать о событиях в Черкасске, и спас Черепова от смерти. Этот последний немедленно выехал в Петербург, где доложил о происшедшем» (Шарки).
Несмотря на самоуправство и злоупотребления старшин в его время, атаман Е. пользовался на Дону большой популярностью. Меры направленные против него вызвали общее возмущение. Петербург же вину за непорядки слагал на самого атамана. Раньше его обвиняли в том, что он не спешил выставлять в русскую армию нужные там донские полевые части, что всемерно противодействовал постройке крепости св. Димитрия Ростовского, что старался урезать выделенный для нее уезд и, вообще, вел чересчур самостоятельную политику и стремился установить на Дону свою безраздельную власть. Теперь признали его виновным в возмущении Казаков против государственной власти. Екатерина II согласилась на его арест. На всякий случай, под Бахмут 6ыло двинуто два пехотных полка. В ночь на 9 ноября 1772 г. капитан-поручик Ржевский, с тремя эскадронами гусар и служилыми Казаками Азовского и Таганрогского полков, нагрянул на слабо охраняемый «Зеленый Двор», захватил там атамана и доставил его в крепость св. Димитрия. Через несколько часов об этом узнали все ближайшие станицы. Раздались голоса, что теперь они лишаются последнего защитника казачьих прав, с призывами идти ему на выручку. Толпы станичников, во главе с некоторыми старшинами бросились к крепости, осадили ее и требовали освобождения атамана. На крепостной стене появился комендант полковник Потапов, но Казаки не стали его слушать, а настаивали, чтобы он выпустил своего пленника. Тогда привели и Степана Даниловича. Несколькими словами он успокоил возбужденных Казаков и посоветовал обратиться к матушке императрице с просьбой возвратить им атамана. После этого в Черкасске собрался экстреный Круг, где рассмотрели и опровергли все обвинения против Е-ва, сообщенные им из крепости. Решили составить «опровержительные пункты», разослать их при войсковой грамоте «по всем рекам» для подписи на станичных сборах, а затем представить их императрице. На том же Круге 19 ноября 1772 г. постановили «никакого между собой мятежа не иметь». Таким образом, взрыв возмущения не разросся во всеобщее восстание. Казаки были уже основательно «замирены».
Между тем, закованного в кандалы Е. привезли в Петербург. 22 апреля 1773 г. суд признал его виновным в ряде преступлений: в неудачах Крымского похода 1769 года, в нерадении во время преследования неприятеля, разорившего станицу Романовскую, в отказе выполнить приказ Военной Коллегии, в возбуждении Казанов против генерала Черепова, в непристойных словах и поступках против интересов ее императорского величества и т. п. За все это его приговорили «к лишению живота, а именно — повесить правильно». Но императрица Екатерина помиловала мятежного атамана. Лишив чинов и орденов его сослали на жительство в г. Пернов. В 1774 г., «за услуги оказанные Войском Донским», ему разрешили поселиться в Таганроге. Такою милостью Е. не пожелал воспользоваться и переехал в Петербург. Он умер в 1784 г. и погребен в Александро-Невской лавре.
Донцы всегда считали атамана Е. защитником казачьих прав и борцом за старые вольности. Вспоминали его настояния перед Синодом об учреждении отдельной Донской епархии и основании Духовной семинарии. При нем приведено в порядок положение иногороднего населения. На Дону в то время насчитывалось ок. 20 тыс. крестьян, которые по его реформе были зачислены в подушный «семигривенный» оклад и получили право проживать в качестве свободных поселян.
Более настойчивым защитникам атамана пришлось, после перенести тюремное заключение и пытки. Потапов и Черепов вели допросы «с пристрастием», т. е. пользуясь батогами и розгами. Только через полтора года, грамотой от 21 июня — 1774 г. было предписано, следствия по делу Ефремова прекратить, а Казаков из под стражи выпустить и простить. Правительство понимало, что одними репрессиями усмирить окраинные народы не удастся, а «мятежи», подобные выступлению атамана Е. или восстанию Е. И. Пугачева, угрожают целости России. В самый разгар последнего, 15-го октября 1793 г. на заседании Государственного Совета, главнокомандующий граф Панин признавал: «что если бы атаман Ефремов в пору схвачен не был, имели б всю Кубань на плечах».
