Главным врачем на работах по шлюзованию Дона состоит бывший врач московского округа водных путей Г. Б. Реизов.
Как врач московского округа, он заведывал холерными бараками на Дону, Донце, Усть-Медведице и Хопре.
Врач московского округа Реизов дарит больнице на донских шлюзах для больных рабочих и пленных белье, оставшееся без употребления после холерной эпидемии на Дону.
Белье направляется на донские шлюзы.
А в это время и сам врач Г. Б. Реизов переводится на донские шлюзы и принимает подаренное им белье.
Он устанавливает рекорд быстроты.
Врач Реизов принимает белье от врача Реизова.
Смотритель больницы докладывает ему, что простынь прислано только тридцать три, а в накладной указано — девяносто семь.
Врач Реизов советует смотрителю расписаться в принятии белья согласно накладной.
— А через месяц белье придет в негодность, и тогда можно составить соответствующий акт.
Белье принимается, тем более, что существует пословица:
— Нам не дорог твой подарок — дорога твоя любовь.
* * *
Врач Реизов входит в курс дела и начинает усиленно выписывать для себя спирт.
Инженер Липенский, вездесущий на донских шлюзах, состоящий при больнице в должности старшего Земляники... «в этом деле святом, что есть мочи помогает».
В книге выдачи лечебных материалов спирт утекает в Николаевскую и Кочетовскую станицы на шлюзовые сооружения, а фактически усыхает за столом у врача Реизова и инженера Липенского.
И если бы еще фельдшер был трезвый человек, а то фельдшер Пухляков запаха спирта равнодушно не мог выносить. И там, где врачу сто граммов за глаза довольно, фельдшеру и пятисот мало.
На кроватях лежат больные, отдыхают или мечутся в жару.
А фельдшер в это время девятый шкалик спирту осушает.
И спирт в нем возбуждает мнительность.
Он с криком бросается на пол и требует, что ему мазали пятки иодом.
Сперва налижется, а после смазывается.
Так как фельдшер вносил диссонанс в музыку больничного бюджета и требовал, кроме спирта, иод — его пришлось убрать.
* * *
Инженер Липенский иода не просил и интересовался больше каменными работами во дворе больницы.
Смотритель больницы попросил у него камня и рабочих для замощения двора в больнице. Инженер Липенский прислал рабочих и камень, и скоро двор был замощен. Мостили двор пленные, работавшие на донских шлюзах.
Через некоторое время после замощения двора, смотритель больницы тяжко заболел брюшным тифом и лежал в бреду у себя в комнате.
Инженер Липенский обратил особенное на него внимание. Часто заезжал, справлялся о его здоровье и очень огорчался, когда слышал, что здоровье больного внушает опасения.
Как-то больной пришел в себя и увидел в дверях инженера Липенского.
Инженер ласково кивает головой и спрашивает:
— Как живете, как себя чувствуете?
Больной просит Липенского присесть около себя.
— Не беспокойтесь, я постою. Как ваше здоровье?
— Безнадежно. Умру я скоро.
Липенский его успокаивает, а затем переходит к делу:
— А как у вас отчетность, документы, деньги?
Подходит к дверям, плотнее их прикрываем и начинает расспрашивать о тех работах, которые производили пленные во дворе больницы.
Записал все на листике бумаги и ушел.
А через несколько дней явился снова в больницу с табелью, где были записаны дни и заработная плата каждого рабочего, мостившего двор больницы.
Смотритель был в бессознательном состоянии и не мог напомнить инженеру, что работали не вольнонаемные рабочие, а пленные.
Табель была подписана другим лицом.
Инженер Липенский ходил в Земляниках не даром. И, предлагая больному с температурой в сорок градусов табель для подписи, очевидно, предполагал представить в управление шлюзов посмертное сочинение смотрителя больницы.
И хотя этот номер не прошел и сочинение г. Липенского было подписано другим лицом, но деньги он получил сполна.
* * *
Много пережил бедный смотритель за время своей болезни в шлюзовой больнице.
Мечется в бреду по кровати, бродит по комнате в бессознательном состоянии, попадается под руку револьвер, он приставляет его к виску и спускает курок.
Хорошо, что револьвер был с предохранителем.
Больная мысль подсказывает смотрителю зажечь матрац и положить под голову револьвер. Пламя проникнет в барабан револьвера, патроны взорвутся и тогда смерть.
Судьба спасает его и здесь.
Тогда больной берет бритву и режет ею горло.
И только тогда на стоны больного с разрезанным горлом приходит сторож больницы.
Больного приводят в чувство.
Со стороны, кажется, будто смотрителю больницы нарочно любезно предоставили в бессознательном состоянии отправить себя в лучший мир, где нет Липенских и Реизовых. Выбор оружия для самоубийства приличный, и дело вкуса остановится на револьвере или предпочесть бритву.
Бритва принадлежала фельдшеру — сожителю по комнате смотрителя, револьвер — самому смотрителю.
Неужели этого нельзя было убрать на время болезни?
Смотритель больницы выжил и очень доволен судьбой:
— В шлюзовой больнице лежал и выздоровел!..
Это лучший патент для человеческого организма.
* * *
Больной рабочий Иван Клецер не так счастлив. Он умер в больнице.
Привезли его с шлюзового сооружения и сказали, что жалуется он на запор.
Дали ему слабительное — не помогло. Дали во второй раз — тоже не помогло.
Иван Клецер тает не по дням, а по часам.
Для поддержания сил сделал ему фельдшер впрыскивание. Утром впрыснули, а вечером больной умер.
Через два или три дня вскрыли его в пустом бараке.
И оказалось, что впрыскивание-то было сделано не то.
Может быть, помажь ему пятки иодом, но не впрыскивай того, что не нужно, и жив бы был человек. А то фельдшер иод для себя берег, а больному впрыскивал что попало.
* * *
Так жила и процветала больница на постройке донских шлюзов.
Старший Земляника — инженер Липенский собирал автографы для посметных табелей.
Доктор Реизов, увенчанный лаврами рекордсмена на быстроту, истреблял спирт.
А фельдшер мазал пятки иодом.
Смотритель больницы — младший Земляника — упражнялся в применении способов самоубийства.
Больной Иван Клецер оригинального выдумать ничего для себя не мог и только сумел безропотно умереть.
<= «Приазовский край», 1916, № 62 (6.03.), с. 3>
