Казна велика и обильна. Донской край богат своими недрами и потому на шлюзовые рабоды спешно потребовались варяги.
Прийдите <sic!> и поставляйте.
Варяг прибыл из Курляндской губернии Владимир Сократович Гаусман.
Были Гутниковы и Двячкины <?>, но поставку камня на шлюзы передали не им, а варягу — Гаусману.
Прежде, чем сделаться варягом, подрядчик Гаусман выдержал искус на шлюзовании Донца в роли техника или десятника с окладом в пятьдесят рублей.
«Нашлюзовавшись» в достаточной мере, г. Гаусман принял русское подданство в первые дни войны и выступил в роли подрядчика.
Некоторым дамам, привыкшим видет Разуваевых и Калупаевых в поддевках и картузах, с засаленными козыр[ь]ками, прекрывающими <sic!> плутоватые глаза, даже нравилось, что шлюзовой подрядчик носит котелок и бреет бороду. Не говорит: «тае», а сыплет техническими терминами.
Твердо узнав, где зимуют шлюзовые раки, фон-Калупаев из Курляндской губернии стал причесываться под либерального подрядчика, тем более, что это не так-то уж трудно.
Вместо поддевки — пиджак, вместо «тае» — квинт-эссенция из дешевого энциклопедического словаря, и легковерные люди, привыкшие с птичьего полета обозревать окрестности, спешно заявляют:
— Либеральный подрядчик! <?>Все превзошел, даже депеши составлять может.
А либеральный подрядчик в это время под шумок стал устраивать свои дела. И устроил их очень и очень успешно.
Нескоро на Дону закричали:
— Золото, золото падает с неба — прямо в карман г. Гаусману.
До этого г. Гаусман успел завоевать себе на донских шлюзах положение подрядчика на все руки.
Стал прямым дополнением к управлению по шлюзованию Дона.
Легкомысленные люди думали, что Гаусман — скромный резчик по камню, а он оказался резчиком по золоту.
Временный начальник работ инженер Водарский заключил с ним договор на поставку камня на таких условиях, что Гаумсан за десять месяцев смог получить 176 тысяч рублей авансом.
Сумел быть таким поставщиком камня, что Гутниковы и Двячкины <?>, несмотря на свои более льготные для казны условия — увидели «отворот <sic!> поворот по снегу».
Гутниковым и Двячкиным <?>, предлагавшим камень лучший по качеству и притом без авансов, была дана скромная возможность погрузить одну или две баржи камня, а г. Гаусман, отдавая худший камень, купался в авансах.
Не ограничиваясь камнем, г. Гаусман брался за все.
Скромный техник, подданный Гогенцоллерна до войны, на Дону имел возможность дать отступного г. Козорезову, когда тот намекнул, что дача, какую покупает учительница Цепкова, может быть куплена им.
На хуторе Костины Горы на Донце скромно прозябала в неизвестности дачка казачек Ивановых. Не дачка, а виноградный садик в полтора-два куста винограда.
Поднимая весной свои лозы в саду, казачки Ивановы думали, что если бы им дал кто-нибудь за сад пятьсот рублей, так они бы сочли того человека за благодетеля.
Не знали они, что на Дону, когда туда приехали инженеры, воскресли сказки Шахерезады, и не предполагали, что им, скромным казачкам, придется быть действующими лицами в одной из «Тысячи и одной ночи» на донских шлюзах.
К Ивановым явилась учительница Цепкова и предложила за сад 1800 рублей. Казачки охотно продали сад. Даже не задумались, как это учительница Цепкова, жившая на тридцатирублевый оклад жалованья, могла увлечься мыслью облагодетельствовать казачек Ивановых и на какие деньги она купила их сад.
Когда учительница Цепкова шла в сад Ивановых благотворить, из-за угла выглядывал злой гений Ивановых — мелкий подрядчик Козорезов. Он сразу почуял:
— Золотом пахнет
Кто знает, что сделал бы злой гений Козорезов, если-бы <sic!> из-за другого угла не выглядывал добрый гений — Владимир Сократович Гаусман.
Он спас Ивановых и дал возможность Цепковой сделать доброе дело для Ивановых.
Ормузд и Ариман сошлись около садика Ивановых и
сторговались на отступном.
— Если Цепкова купит у Ивановых сад — Козорезов получает тысячу рублей деньгами и триста кубов камня, положенного в саду Ивановых.
Сошлись... Порок в лице Козорезова был «наказан» векселем и деньгами, а добродетель в лице Гаусмана также не была в убытке.:
— Он подал дачу Ивановых управлению по шлюзованию Дона за девять тысяч рублей.
Вот одна из сказок донской Шахерезады.
Всем по усам текло и всем в рот попало за исключением казны, купившей сад под карьер для выработки камня, которого там нет.
В этом саду инженерам в свободное от занятий время можно заняться гончарным производством: сад изобилует глиной.
Любопытные спросят:
— Как же будет Козорезов получать с Гаусмана триста кубов камня из сада Ивановых. <sic! — вместо: [?]>
На этот вопрос два ответа:
— Триста кубов камня стоят девять тысяч рублей.
— Гаусман имеет несколько карьеров сам и на некоторых казенных состоит подрядчиком.
А Козорезову — «как не назвал — лишь бы обедать позвал» — камень не меченный и, если он камень, а не глина, — Козорезов его возьмет.
За отсутствием абрикосового варенья — едят и вишневое.
Путь Гаусмана к болоту устлан не одним щебнем и камнем — он же поставщик угля, он же подрядчик по ремонту по ремонту баржей
шлюзового флота.
Он же и строитель бараков для пленных, он и кормилец их, он же и поилец.
Шлюзовой Мюр и Мерилиз.
Не столько либеральный, сколько универсальный подрядчик.
Раньше в нем наблюдалось стремление к коллекционированию счетов. Всякие счета писались на его имя.
В настоящий момент наблюдается обратное явление: Гаусман уклоняется от счетов.
В Константиновской станице в былое время в любом магазине Гаусман был желанным гостем.
Аптекарь ему бензин отпускает, владелец паровой мельницы муку и так далее.
— Запишите.
Это «запишите» не было тем «запишите», за которым следует — «за счет английского короля», а было магическим:
— Сезам отворись!
Но пришел час, когда нужно было платить по счетам.
Аптекарь идет в управление по шлюзованию[,] и инженеры любезно говорят:
— Извините, лошади наши бензина не пьют. Обратитесь к Гаусману.
Продавцу муки говорят, что будут оплачиваться только счета, написанные на имя управления или отдельных производителей работ.
Любители каллиграфии из кредиторов Гаусмана переписывают счета — иные по десять раз и все же по девять и более месяцев не получают денег. школьной скамьи.
Служащие и рабочие на карьерах не знают, от кого они будут получать деньги: от управления шлюзами или от Гаусмана.
Сомнения рабочих и служащих родились на почве наблюдений на карьерах.
На карьерах в урочище Борщовском работали латыши, привезенные Гаусманом[,] и пленные, доставленные на шлюз правительством. Обе группы рабочих трудились на одних и тех же карьерах, складывали камень в одни и те же штабели. Разница между ними была только в одном: латыши были от Гаусмана, а пленные от управления шлюзами.
Какже <sic! — вместо: «Как же»> здесь не родиться сомнениям относительно настоящего хозяина на карьерах?
Приказчик Гаусман или хозяин Гаусман?
Латыши оставили карьеры[,] и их иски к Гаусману будет удовлетворять суд.
Конфликт латышей с Гаусманом [—] это тоже одна из сказок Шахерезады, вышедшей из тихого Дона, чтобы сказками своими пленить воображение станичников.
Латыши были выписаны на одних условиях оплаты, а рассчитывались на других условиях.
Гаусман, Гаусман и еще раз Гаусман.
Стоит поскоблить даже слегка любое предприятие управления шлюзами, чтобы под верхним официальным — казенным что-ли слоем, обнаружить Гаусмана, все им пропитано.
А оглянуться назад — на один год только[,] и Гаусман — обыкновеннейший техник.
Вот кому энциклопедия технических терминов и внешность нерусского подрядчика создала положение, которое не каждому из Гаусманов снится в долгие зимние ночи.
Верхом на энциклопедическом словаре Гаусман въехал в управление по шлюзованию Дона[,] взял аванс и покорил сердце
инженера Водарского.
Благополучие Гаусмана построено на штабелях камня и угля.
Да будет ложе его ус[т]лано мягким песчаником.
<= «Утро Юга», 1915, № 194 (24.07.), с. 2>
