66. Война с турками на Кавказе. Баяндур, Баш-Кадык-Лар, р. Чолок, Чингильский перевал, Кюрюк Дара 1853-1855 гг.

Картины былого Тихого Дона. Палестина, где провел земную жизнь Спаситель, где Он учил и где Он для спасения мира принял крестную смерть, находится на земле, принадлежащей туркам. В Иерусалиме есть храмы, построенные христианскими государствами на месте Рождества Христова, на месте Голгофы, есть дома для странников, совершающих паломничества, чтобы поклониться гробу Господню. Тысячи верующих православных людей ежегодно путешествуют туда, чтобы помолиться на христианских святынях. И вот, по приказу турецкого султана, обиженного на императора Николая I за тот разгром, который сделали наши войска в Турции в 1828 году, турки начали притеснять и обижать православных христиан. Православные обратились к императору Николаю Павловичу, прося защиты. Между тем, Англия опасалась наших успехов на Кавказе и в Сибири, где русское государство подходило к Восточному океану, Франция, в которой только что вступил новый император Наполеон III, была обижена на нашего государя, — и вот, англичане и французы начали советовать турецкому султану объявить России войну и обещали ему помощь.
В 1853 году началась война между русскими и турками сразу и на Дунае и в Закавказье.
Снова потянулись полки казачьи: одни на восток к Кубани, другие на запад, за Днепр, на Дунай, третьи шли на юг к Азовскому морю.
Еще не был объявлен манифест о войне, как уже донцы прославили себя ратными делами. Это были донские артиллеристы донской конной батареи, бывшие под начальством лихого офицера, есаула Кульгачева, отличившиеся в целом ряде дел.
Только слухи носились еще о том, что будет война, когда в 14-ти верстах от нашей кавказской границы, на высотах между Суботанью и Огузлами, забелели палатки 40-тысячного турецкого отряда Абди-паши. Турецкая конница подошла к нашей крепости Александрополю и, рассеявшись по долине реки Арпачая, начала грабить подвластные нам армянские селения.
Чтобы положить конец неистовствам башибузуков, начальник Александропольского отряда решил занять селение Баяндур, около которого постоянно рыскали турки.
2 ноября из крепости Александрополь выступил отряд под начальством князя Орбелиани. В отряде этом было 7 батальонов пехоты, два дивизиона Нижегородского драгунского полка, две пешие и одна донская конная батареи. Война еще не была объявлена и отряд шел почти без всякой разведки.
А между тем, в это самое время, уже весь 40-тысячный турецкий корпус перешел нашу границу и стоял в тех самых Баяндурах, куда мы направлялись. И вот, как только наши войска стали подходить к селению, по ним грянул залп сорокаорудийной турецкой батареи и со свистом и скрежетом начали проноситься над нашими войсками турецкие снаряды. Наши войска остановились в полном недоумении. Под целой тучей артиллерийских снарядов, крестивших воздух по всем направлениям, рядами падали солдаты. Что было делать? Атаковать с нашими малыми силами сорокатысячную турецкую армию было невозможно. Отступать в первом бою для кавказских войск было бы постыдно. И вот, решили ждать турецкой атаки и остановились. 16 наших орудий стали на позицию и начали отвечать туркам.
— Умирать, братцы, все равно, что от ядра, что от пули, — говорили солдаты. Они ободрились, а в батальоне Куринского полка даже вызвали песенников.
А снаряды падают все гуще и гуще. Турки участили убийственный огонь до последней крайности. Гибнут наши, но гибнут молча, не сдавая ни шага назад.
Наступили сумерки. Турки не посмели спуститься с гор на наши войска, и только пестрые толпы их конницы, обскакав наш правый фланг, вдруг понеслись к обозу. Там было татарское ополчение князя Мамуки и сотня донцов. Татары с дикими воплями обратились в бегство, и напор нескольких тысяч башибузуков приняла одна донская сотня. Начался страшный рукопашный бой. Донцы гибли под ударами турецких пик и ятаганов. Но в самое тяжелое время в обоз влетели донские пушки. Храбрый есаул Кульгачев вскочил со своими орудиями в самую сечу — и завизжала картечь. За пушками Кульгачева на выручку донским казакам прискакали пикинерные эскадроны Нижегородского драгунского полка и прогнали турок.
Наступила ночь. И вдруг, в темноте, сзади русских раздался бой барабанов. Это князь Бебутов вел свои последние силы — три батальона, шесть эскадронов и девять сотен казаков с батареей.
Турки испугались этого ничтожного подкрепления и, ночью, в полном порядке отошли за реку Арпачай. Селение Баяндур было занято нами.
Недешево далась нам победа. Около восьмисот человек потерял нашеотряд, но показали наши туркам, что они не знают, что такое отступление.
Так началась, без объявления. Восточная война. 2 ноября было дело под Баяндуром, а б ноября был объявлен манифест о начале военных действий.
14 ноября 8 с половиной тысяч наших войск под командой князя Бебутова перешли через пограничную реку Арпачай и стали на ночлег у деревни Перевали.
Была неприятная осенняя погода. Дул резкий ветер и хлопьями падал мокрый снег; холодно, сыро и неприятно было войскам. По слухам, турки уже уходили к крепости Каре на зимние квартиры. 17 ноября во время фуражировки нижегородские драгуны открыли, что вся турецкая сорокатысячная армия стоит лагерем на высотах Баш-Кадык-Лара. Князь Бебутов решил напасть на нее.
19 ноября начался жестокий, неравный бой. С отчаянным мужеством, с необыкновенным упорством наступала наша пехота на турок. Наши солдаты под жестоким огнем захватывают турецкие позиции, сламывают турок, берут их батареи... Но турок тьма. И вот, на два наших батальона Эриванского полка обрушиваются восемнадцать турецких батальонов. В тяжелой, вдруг наступившей тишине, казалось, должны были до последнего погибнуть эриванцы. И вдруг, в это время в тылу у турок забухали пушки и загремело русское «Ура!..»
Все переменилось... Победа осталась за нами. В тылу у турок гремели донские пушки Кульгачева. Он вместе с 3-м и 4-м дивизионами Нижегородского полка проскочил на левый фланг и здесь заметил, что деревня Гамза-Киряк не занята турками. Лихой донской офицер быстро сообразил, что отсюда он может громить турок во фланг, и, вылетев со своей батареей сюда, открыл огонь по туркам, отделенным от него глубоким и крутым каменистым оврагом. Первым же выстрелом донцы взорвали неприятельский зарядный ящик. Турки сейчас же перенесли огонь своих батарей в эту сторону и от турецких ядер начали гибнуть кижегородцы.
Тогда нижегородцы решились на отчаянный подвиг. Под страшным огнем они спустились в овраг и пошли по дну его во взводной колонне. Оврагом они зашли в тыл неприятеля. С ними вместе, без дорог, через крутой, усеянный громадными камнями овраг переправилась батарея Кульгачева и, вылетев на двадцать пять шагов к турецкой пехоте, готовившейся атаковать эриванцев, дала по ней залп картечью.
Вслед за этим в ряды турецкой пехоты врубились нижегородские драгуны и с налета захватили турецкую батарею...
В это самое время в донской батарее под орудием была убита лошадь. Упряжь перепуталась и орудие стало. Турки кинулись толпою на него, перебили прислугу и схватились за пушку. Но это увидал командир Нижегородского полка князь Чавчавадзе.
— Драгуны, — крикнул он своим ординарцам, — неужели мы отдадим пушку!..
И четыре ординарца-драгуна кинулись с такой решимостьиэ на турок, что турки бросили нашу пушку.
Бой подходил к концу. Турецкая армия бежала, оставив в наших руках 30 орудий, 18 знамен, 2 лагеря и 12 тысяч пленных. Шесть тысяч турок было убито. Наших было всего 9 тысяч, и мы потеряли 57 офицеров и 1200 нижних чинов.
Так, славными делами у Баяндура и Баш-Кадык-Лара началась Турецкая война. Оба боя были победные. В обоих мы дрались против врага, превосходившего нас в четыре раза, и в обоих геройски вели себя лихие наши донцы — батарейцы Кульгачева.
Наступила зимз и на время прекратились военные действия.
Лишь весной 1854 года на Кавказе снова начались дела. К этому времени войска кавказской армии были расположены: у Александрополя — 17000, у Ахалцыха — около 10000 и в окрестностях Эривани до 6000. Турки стояли под стенами Карса и небольшие отряды их были в Батуми, Озургетах и Баязетс.
4 июня князь Андронников быстрым движением на р. Чолок напал на турок и разбил их совершенно. В этом деле особенно отличились 4 сотни 11-го Харитонова донского казачьего полка. В этот знаменательный для 11-го донского казачьего полка день, полк двигался в резерве отряда, направляясь за Чолок. Начавшаяся впереди у пехоты перестрелка становилась все оживленнее и бойчее, и вдруг загремели против нас по всей линии турецкого расположения громовые раскаты турецких орудий. Командир полка полковник Харитонов послал своего адъютанта, хорунжего Бабкина, за приказаниями, но не успел Бабкин доскакать до начальника отряда, как встреченный им ординарец генерал-лейтенанта князя Андронникова передал ему приказание: «11-му полку скакать во весь карьер к неприятельскому лагерю».
Сейчас же 2-я сотня полка под начальством войскового старшины Казимирова помчалась к правой колонне нашего отряда, 1, 5 и — б-я сотни вместе с полковником Харитоновым понеслись к левой колонне, на неприятельские батареи. Живо развернули лаву донские сотни, склонили пики и с громовым «Ура!» понеслись на батареи. Турецкие артиллеристы не вынесли атаки казаков, и, побросав орудия, убежали за вал. Сейчас же за казаками вбежали на батарею батальоны Куринского и Литовского полков. Едва сдавши им орудия, полковник Харитонов увидал громадные толпы отчаянных турецких наездников — башибузуков, с поднятыми шашками в конном строю несшихся на нашу пехоту. Сотни 11-го полка сейчас же бросились им навстречу. Но тут командир полка полковник Харитонов был убит картечью с верхних батарей. Несколько турецких джигитов бросились, желая схватить его, но хорунжий Бабкин с двумя вестовыми командира полка и своим раненным вестовым под картечным и ружейным огнем вынесли тело своего командира. Принявший командование полком подполковник Евсигнеев повел сотни вперед. Казаки пиками поразили неприятеля и погнали его далеко за батареи. Каждый раз, как турки пытались остановиться, казаки так принимали их пиками, что они сейчас же поворачивались кругом и обращались в полное бегство. Преследуя конницу, донцы налетели на пехоту, взяли и ее в пики и отняли турецкое батальонное знамя. Под ударами донцов, грузинской конной дружины охотников и 5 сотен имеретинской конницы неприятель бежал. Вся дорога от Чолока до Легвы была покрыта телами убитых неприятелей. В этом славном деле мы взяли 13 орудий, весь чолокский лагерь, 36 знамен и значков и множество оружия. За содействие столь блестящей победе донской казачий 11-й полк награжден георгиевским знаменем синего цвета с надписью: «За отличие в сражении против турок 4 июня 1854 года, за рекой Чолоком...»
Если смотреть от Эривани на юг, к турецкой стороне, то мы увидим широкую и ровную долину, по которой красивой змеей вьется река Араке. Совершенно, как наша задонская степь у Черкасска, ровна и красива эта долина. Но наша степь уходит далеко-далеко и мягко и осторожно сливается с туманным небом, а там на горизонте высятся суровые горы и над ними двумя крутыми вершинами, точно две громадные кучи мела, торчат покрытые вечным снегом горы — Большой и Малый Арарат. По библейскому преданию, на горе Большой Арарат остановился Ноев ковчег. Чуть правее, если смотреть от Эривани, в самой долине, окруженный высокими и стройными тополями, среди яблочных, персиковых и виноградных садов лежит небольшой городок Игдыр, а от него вьется за горы дорога на Чингильский перевал, находящийся у самого начала вечных снегов Большого Арарата.
К этому Чингильскому перевалу 17 июля 1854 года быстро шел Эриванский отряд генерал-лейтенанта барона Врангеля. В составе этого отряда было семь сотен 4-го и 23-го донских казачьих полков. Турки сильно укрепились на Чингильском хребте. Их там было до 15000, в нашем же отряде было немного более 5 тысяч человек. От самого Игдыря широкою лавою раскинулись 2 сотни 23-го полка под командой есаула Степюкина, сотня куртинцев и восемь сотен 23-го полка и милиционеров под командой полковника Хрещатицкого, командира 23-го полка. Они и начали бой и открыли первыми неприятеля, засевшего за черными камнями и острыми хребтами скал. Как только получилось донесение от казаков, пехота начала развертывать боевые цепи, а казаки под огнем неприятеля проскакали за пехоту, стали сначала во второй линии, а потом, когда наша пехота готовилась идти в атаку, казаки налетели на турок с левого фланга, перекололи пиками прислугу у орудий и вместе с пехотой взяли их. Испуганные этим турки начали отступать, спускаясь по пологому спуску к стороне Баязета. Тут налетел на них полковник Хрещатицкий и гнал и колол их 6 верст, гнал бы и более, да лошади стали от жары, после длинного перехода. Когда Хрещатицкий вернулся к отряду, войска, разбившие втрое сильнейшего неприятеля, стали биваком, на самом перевале, на месте турецкой позиции. 4 орудия, 18 знамен, 3 значка и весь лагерь с запасами и орудиями достался нам. Донскому казачьему 23-ему Хрещатицкого полку за это дело пожаловано знамя сине-голубого цвета с надписью: «За отличие в сражении против турок 17 июля 1854 года на Чингильских высотах». Усердием 2-го пластунского батальона Кубанского казачьего войска, расположенного в г. Игдыре, в 1902 году на Чингильском перевале поставлен скромный памятник в ознаменованиетромкого подвига отряда генерала Врангеля, в котором отличились и наши донские казаки.
24 июня отряд генерала князя Бебутова, стоявший под Александрополем, перешел через реку Каре-чай и, минуя Баш-Кадык-Ларское поле сражения, где с такою честью дрались войска отряда в прошлом году, обогнул Караял и расположился лагерем между деревнями Кюрюк-Дара и Полдырван. В отряде кн. Бебутова было около 18000 человек, в том числе донские казачьи 4-й и 20-й полки и донские б-я и 7-я батареи.
В 12-ти верстах от нашего лагеря стояла 60-тысячная турецкая армия. И так, друг против друга, простояли и мы, и турки, ничего не делая, целый месяц.
22 июля гром пушек, доносившийся со стороны Арарата, а затем и гонцы принесли известие в наш лагерь о победе отряда генерала Врангеля на Чингильском перевале. 23 июля, вечером, армяне, жившие недалеко от турецкого лагеря, прибежали к нам и говорили:
— Турецкие обозы идут из лагеря к Карсу. В палатках у турок все уложено, конница поседлала лошадей, у пушек лошади в хомутах, пехотным солдатам раздали ром.
Князь Бебутов, выслушав армян, решил, что турки отступают, и приказал их преследовать.
Всю ночь укладывались в нашем лагере и незадолго до рассвета выступили и пошли к Карсу. Не прошли и трех верст, как на востоке заиграла заря и в бледном свете утра вдали показались движущиеся черные точки. Быстро взошло солнце, и мы увидали перед собою всю шестидесятитысячную турецкую армию, в полном порядке наступавшую на нас. Ни мы, ни турки не ожидали этой встречи.
Пришлось принимать страшный бой не на нашей отличной позиции у Караяла, а на том месте, где столкнулись с неприятелем. Пришлось повернуть перед неприятелем и пытаться снова стать на Караяле и устраивать позицию для боя спиною к врагу. Чудные кавказские солдаты не растерялись. Казалось, каждый понимал, как важно теперь спокойствие. Три сотни линейных казаков понеслись во весь опор к Караялу, чтобы занять его до турок. За ними пошла пехота. Прикрывать ее должны были Нижегородский и Тверской драгунские полки.
Первыми кинулись во всесокрушающую атаку тверские драгуны и захватили турецкую батарею.
Но в это время турецкая пехота, вооруженная отличными нарезными ружьями, кинулась на Белевский и Тульский пехотные полки, только что прибывшие из России, и опрокинула их.
На выручку пехоте понеслись эскадроны Нижегородского драгунского полка. Но пехота турецкая встретила их страшным огнем. Падали офицеры и солдаты, драгуны не могли одолеть пехоты. И вот, в эту кашу людей и лошадей, где падали и умирали одни и на место их вставали и рубились другие, помчался есаул Кульгачев с четырьмя донскими орудиями. Не успел он сняться с передков, как на него наскакал дивизион нижегородцев под начальством князя Чавчавадзе и перепутался с орудиями. В эту тяжелую минуту страшного боя лошади падали, запутавшись в постромках, и люди не могли высвободить их и продвинуть вперед пушки.
Турки усилили огонь по донским батарейцам. Под Кульгачевым была убита лошадь, другой офицер, есаул Рснсков, ранен пулей в голову. Попадали от этого страшного огня и казаки-артиллеристы. Со страшными усилиями донцы оттащили два орудия, но два других остались, и на них набросились турки.
Громко заговорила в сердце пижегородцев старинная слава полка, честь которого была связана сохранен орудий, которые он прикрывал. Драгуны кинулись на пушки, покрытые телами убитых донцов, опрокинули турок, но и сами должны были отойти, и пушки остались между нами и турками, не увезенные.
Турецкая пехота со всех сторон окружала драгун и поражала их пулями.
И в то время, как падали герои-драгуны и валились их лошади, какой-то турецкий офицер подбежал к пушкам и схватился за них.
— Господа! — закричал князь Чавчавадзе драгунам. — Выручайте пушки!..
И драгуны нестройной толпою кинулись снова на пушки. Много полегло тут храбрых нижегородцев, но они отбили донские пушки.
В 8 часов утра на всем правом фланге турки уже отступали. Честь победы над турками принадлежала драгунам и донским артиллеристам есаула Кульгачева, второй раз показавшего, как умеет, жертвуя собой, действовать донская конная артиллерия.
Но в середине турки еще стояли такой стеной, что, казалось, нет силы и средств пробить ее. И вдруг вся их масса с диким ревом и криками бросилась на наши полки. Завязался новый, уже пехотный бой.
Полковник Долотин с № 7 донской батареей осыпал ядрами турецкие колонны. Сотни № 20 донского казачьего полка вместе с сотнями иррегулярной конницы, бывшей под начальством, полковника Скобелева, атаковали турецкую конную артиллерия и отняли три орудия. Турецкие уланы бросились на выручку, но были истреблены донцами, драгунами и линейцами. Турки отступали, и лишь один турецкий пехотный полк не желал сдаваться и не отступал. На него налетела 6-я донская батарея и казаки № 4 полка, Ряжский пехотный полк и пикинеры. После упорного сопротивления погиб и он до последнего человека. Поднявшееся высоко полуденное солнце пекло невыносимо. Пехота остановилась на месте сражения. После бессонной ночи, тяжелого боя с рассвета до полудня солдат разморило и они засыпали подле убитых своих товарищей.
Казаки, драгуны и дружинники преследовали рассеявшихся в горах турок и уничтожали их. Но они скоро остановились. Утомление брало свое. Люди еле держались на лошадях. Отдых был необходим. В разных местах трубили сбор, и на усталых, шатающихся от утомления лошадях съезжались к полковым знаменам казаки.
Кюрюк-Даринская победа еще раз показала всему миру, что сильные духом, храбрые и строго дисциплинированные кавказские войска могут творить чудеса и делать невозможное... Турки не отваживались более нападать на нас.
В следующем году, в ноябре месяце, наши войска обложили Карс. Под Карсом работали баклановские полки. Казаки-пластуны Бакланова разведывали силы укреплений Карса, казаки же оберегали нашу армию от всякой нечаянности. Штурм Карса нам не удался. Мы потеряли около 8000 человек, но крепости не взяли. Однако, штурм так встревожил турок, что спустя три недели после него, 18 ноября 1855 года. Карс сдался.
Решительный успех, полная победа одержаны были нашими войсками на Кавказе. Но мир, заключенный нами в начале 1856 года, был невыгоден для нас. И виною тому были наши неудачи в Крыму, где нашим войскам, вооруженным старыми кремневыми недальнобойными ружьями, пришлось бороться против англичан и французов, вооруженных пистонными, более скорострельными, нарезными, дальнобойными ружьями, где наши парусные корабли должны были воевать с паровыми судами союзников турок. Тяжело пришлось там нашему войску, особенно в Севастополе, и часть, и не малую, этой тяготы приняли на себя донские казаки.